- Ой мать, думал убьет тебя и тут прям под линолеумом похоронит, - выдыхает Женька, подходя ближе. С трудом расцепляю руки, отпуская несчастное растение, поправляя невольно помятые мной в процессе объятий листочки. Лицо кирпича перед сочувствующими и опасливыми взорами студентов. Еще бы, все же знают, кого Ян запомнил – тому крышка. Но надеюсь, мой образ выветрится из его мозгов также быстро, как вылетают должники после первой сессии после экзамена по высшей математике. Не надо меня помнить, лучше вообще пусть сюда дорогу забудет.

- Уже в похоронное бюро звонить начали, плиту надгробную заказать хотели, - вторит Аркаша, потрясая своим серым Хуавеем перед моим носом. – Даже речь сочинили: «Умерла, как герой, погибнув в борьбе с демонической активностью».

- Козлы, - только могу бросить, не в силах на нечто большее. Дышать нечем, словно весь воздух выкачали. Постепенно коридор пустеет, а звон оповещает нас о начале пары, на которую мы спешно собираем свои бренные останки. На всякий случай жмусь к стеночке, оглядываясь.

- Расслабься, Злат, чудовище уползло поедать университетские харчи. Есть шанс, что на физике он будет сыт, доволен и оставит в живых Елисея Сергеевича, - хмыкает Сорокин, закидывая свою лапищу мне на плечи, пока двигаемся в направлении нужной аудитории, около которой уже толпится народ.

- Надеюсь, этот муд… дурак вообще больше нам на глаза не попадется. Постараюсь впредь избегать с ним любых контактов, - открестилась под смех приятелей, смело расправляя плечи.

Ох, если бы я тогда знала, как сильно ошибалась. Самолично бы похоронила себя под тем самым фикусом.

Баннтха-Бракк, Байнта-Брак, или Огре (Baintha Brakk, The Ogre - англ. Людоед) (7285 м) — остроконечная, сильно изрезанная вершина с причудливым рельефом. Наивысшая вершина хребта Панмах-Музтаг, в Каракоруме. 87-я по высоте в мире.

2. Акт 2 - Где наша героиня попадает в «попадос»

Елисей Сергеевич Сурков – человек, считающий, что его предмет оплот всего земного. Мир – это физика. Еда, страна, здания, мировая история, да что уж греха таить – Бог и тот физика! Пока он нам путь равномерно и прямолинейного движения с формулами в головы вкладывал, тихо страдала на первой парте. Аркаша с Женей вовсю покоряли мир Инстаграма на задворках, пуская слюни на фото Оленьки в бикини. Мне же приходилось сдерживать зевающий эффект, дабы суровый старичок не решил, будто предмет его скука смертная. 

- Зная скорость в каждый момент времени, можно найти путь, пройденный… - сонно оглядываюсь, продолжая на автомате выписывать нечитаемые каракули египетской клинописью в тетради. Почему-то отметила, что Кришевский до пары так и не добрался. Чего я вспомнила вообще о нем? Забыть, как сон страшный.

Вздыхаю, снова поворачиваюсь к доске, когда рядом раздается тихое покашливание.

Начинается-а-а.

- Снежков, - на лице самое деловое выражение из всех возможных. Поворачиваюсь к местному мэтру, светилу российской науки – Николаю Снежкову, в народе просто Коля. Сам ученый муж поджимает губы, поправляя застегнутый на все пуговицы ворот рубашки в горошек и глядя сквозь стекла очков, проводит ладошкой по прилизанным волосам.

- Степанова, - начинает заунывно, пока мысленно готовлюсь к очередному потоку лекций, - мне кажется, ты несерьезно относишься к обучению в этой группе.

Едва удерживаюсь, дабы глаза в районе затылка не потерять. Стоит сесть на первую парту, из-за того, что дома очки забыла, как вечно случается подобный казус. Чего ему не иметься?

- И в чем же выражается моя несерьезность? – невзначай интересуюсь, разглядывая свою ручку. На Коленьку не смотрю, иначе можно навечно превратиться в зубрилку по типу Тоньки Соболевой. Елисей Сергеевич хоть бы замечание ему сделал. Дважды Сорокина с Ведюковым окликал, пригрозив выгнать с лекции. Зато неприкосновенность у Снежка безоговорочная.