- Зачем нужно было ЭТО делать?! – смотрю на неё, едва сдерживая приступ очень нехороших эмоций.
- Для мотивации, - выплёвывает Мерцелла.
- Ну, ты и дура, - отвечаю ровно; затем разворачиваюсь и иду обратно.
- Тебе не в чем ехать на отбор невест! – кричит мне вслед эта бестолковая, - Можешь собирать свои манатки и проваливать в ту глушь, где можно ходить в одном платье!
- А зачем мне куда-то проваливать? – спокойно спрашиваю, не оборачиваясь и не останавливаясь, - Ты завтра уедешь во дворец, и особняк снова будет только мой. Твой пьяный отец мне нисколько не мешает.
Визг, донесшийся мне вслед, больше не вызывает желания пожалеть или посмеяться. Это война, сестрица. Если ты настолько тупа, что даже не можешь просчитать последствий от собственных действий – то мне тебе помочь нечем…
Вечер я провела в своей комнате: поужинала, полежала в ванной, почитала сарамнийский любовный роман, главная суть которого сводилась к тому, что девушка должна быть послушной воле взрослых и более опытных людей – и тогда ей достанется властный горец, способный открыть своё жестокое сердце и принять чужестранку в свой древний клан-боже-кто-эту-чушь-писал?! На местных девиц эта дешёвая пропаганда «образа жизни тихони» явно не действует: ладно я, с другого мира, но взять хоть ту же Мерцеллу! Что-то я не вижу в ней большого желания стать послушной и робкой. И тем не менее эта модель поведения активно насаживается на сарамнийских девственниц – если можно так выразиться.
Интересно, а какой была Марьянелла? Ну, до того, как я пробкой влетела в её тело?..
Была ли она робкой и мягкой? А если была, то как так получилось, что она оскорбила самого короля и была изгнана из столицы?..
И последнее… все окружающие меня по какой-то причине принимают моё нынешнее поведение. Ни Мерцелла, ни её матушка ни разу не сказали: «Отчего ты стала такой дерзкой, Марьянелла?!». Да и Анвар, с которым та, судя по всему, была близка, не выглядел удивленным тем, как я себя вела, появившись в его кабинете.
Так неужели я своими проявлениями никого не шокирую?.. Когда я проснулась в теле Марьянеллы, никто не удивлялся моим выходкам, моим словам, моему настроению… все принимали всё, как есть. Когда я приехала в столицу – люди на площади узнали меня. Король явно дал понять, что у нас были «шуры-муры»…
Но при этом – тётушка не боится играть против меня так открыто! Мерцелла спокойнёхонько портит мою жизнь, не напрягаясь, что ей влетит в ответ. Слуги больше боятся эту семейку Тиссотских баронов, чем меня… то есть – Марьянеллу…
Что-то здесь явно не сходится.
Не вырисовывается в моей голове образ этой девушки. Что же с ней случилось? И что такого она сказала королю, что тот изгнал свою (явно) любимицу в ту дремучую глушь?..
На все эти вопросы мне предстоит ответить и в ближайшее время. А пока…
Засыпаю с чистой совестью - и просыпаюсь наутро невероятно свежей и отдохнувшей.
Надевать мне всё равно больше нечего, так что натягиваю то же платье, что и вчера. Хорошо причёсываюсь. Собираю в небольшую вязаную сумку расчёску, шпильки, зубную щётку и коробочку сухих духов (а в Сарамнии были только такие) и выхожу из своей комнаты как раз к тому моменту, как у ворот останавливается королевский экипаж. Иду чинно по коридору, так же чинно спускаюсь по лестнице. Чинно прохожу мимо застывшей в шоке Мерцеллы.
Выхожу из дома, иду со своим жалким скарбом к экипажу.
- Ты куда попёрлась? – шипит мне вслед кузина; делаю вид, что оглохла.
- Леди, ваши вещи?.. – озадаченно смотрит на меня лакей у кареты.
- Их нет, - мило улыбаюсь ему, протягиваю руку, дожидаюсь, когда тот опомнится, сажусь внутрь.