Спуская машину по темной дороге, Таня резко крутанула руль, шины с жалобным скрипом проехались по асфальту.

– Что с тобой, а? – спросила она сама у себя по русски, – ну что ты так бесишься? Ты честна с ним, он честен с тобой. Нет повода возмущаться…

И она вновь выехала на шоссе.

***

Старая избушка торчала на обрыве обломанным зубом. Много лет назад она была жилищем оператора канатной дороги, провисшие ржавые тросы тянулись к противоположной стороне ущелья и терялись в густых зарослях орешника. Летняя зелень щедро покрыла горы, водопады древесной листвы скрыли острые каменные грани, изумрудные волны хлынули в долины и оставили засохшую пену лишайника на отвесных склонах.

Нижняя часть дома покрылась мхом, с крыши спускались нежные ростки розового вьюнка. У ближайшего дерева в каменном резервуаре тихо журчала талая вода, вытекая из металлической трубки.

По отлогому плечу горы к хижине спускался человек. Лицо и одежда были покрыты разводами въевшейся каменной пыли. Подойдя к дому, он сбросил рюкзак с пристегнутой каской, расстегнул тяжелый пояс и долго плескался в ледяной воде маленького гранитного бассейна.

В окне шевельнулась занавеска, дверь скрипнула. На пороге показалась белокурая девочка с полотенцем в руках.

– Ну как ты тут? Все хорошо, Эбби?

Том растер покрытую мурашками спину жесткой тканью.

– Да, папа.

Взгляд ребенка был обращен к пелене далеких сероватых облаков.

Прихватив рюкзак, Стюарт прошел в дом и сделал дочери знак подойти. Эбби вошла в комнату и села у стола. Том положил перед ней тяжело звякнувший кожаный мешочек.

– А вот и мой сюрприз! Открывай.

Она потянула застежку, на стол высыпались куски породы. Том взял один и хорошенько потер о рукав рубашки. Заблудившийся солнечный луч отразился от шершавого золотого бока. Горящими глазами Стюарт смотрел на неровный кусочек руды.

– Ну, как тебе?

Эбби слегка пожала плечами.

– Блестит, – и, бросив взгляд на отца, добавила, – Наверное, дорого стоит…

Том бросил самородок в кучку и хрипло рассмеялся.

– Достаточно, чтобы мы могли наконец уехать из этого захолустья и начать новую жизнь!

Девочка испуганно взглянула на него.

– Уехать? Насовсем?!

– Ну конечно! Купим квартирку поближе к Сиэтлу. Заведем лодку. Ты пойдешь в хорошую школу. Потом закончишь колледж…

Том вздохнул и прикрыл глаза, уйдя в мечты. Губы Эбби задрожали. Он взглянул на нее и нахмурившись, потрепал по плечу.

– Ну ты чего, крошка?

Девочка подняла на него глаза.

– Но я не хочу уезжать. Я скучаю по Дине…

Том стиснул зубы и с проклятием ударил ладонью по столу. Блестящие камни подпрыгнули и с шорохом раскатились в стороны.

Он наставил Эбби в лицо указательный палец, и прорычал:

– Чтобы я больше не слышал этого имени! Слышишь, никогда! Ты поняла?!

Из прозрачных, как морская вода, глаз девочки полились слезы.

– Я не могу. Это моя мама…

Том опешил.

– Что?!

Эбби всхлипнула, но не отвела взгляда. Том сгреб ее за узкие плечи и свирепо прошептал:

– Твою мать звали Марион! Не оскорбляй ее памяти, приплетая сюда эту.. Эту…

Он задохнулся, выпустил Эбби, и отвернувшись, яростно потер руками лицо.

Голос Эбби звучал спокойно и отрешенно.

– Это все из за золота, да? Ты искал его так долго… Дина говорит, ты стараешься для моего будущего. Золото тебе дороже, чем я. Я его ненавижу.

Услышав ненавистное имя еще раз, Том гневно обернулся, но внезапно отступил и на миг потерял равновесие. Эбби сидела за столом, рука была протянута вверх. Вокруг ладони, как кольцо астероидов вокруг Солнца, в воздухе неторопливо вращалась цепь сверкающих самородков.

***

Тонкий слой стеклянно неподвижной воды покрывал округлые камни. Красно-белые спинки складывались в сложные узоры. Острый бок каменной громады косо поднимался из озерца и уходил вверх несколькими узкими ступенями, вкрапления сланца заставляли прожилки камня переливаться на солнце зеленоватым серебром. По другую сторону стены вечным дождем падала вода, радуги чертили в пелене капель прозрачные трепещущие дуги. На верхней границе скалы начинался густой лес, по краю обрыва росли изогнутые деревья. Рассвет лениво поднимался над горами, заливая их шафранно-розовыми акварельными переливами.