—Ты видел этого придурка конченного? У него машина, как у миллионера!

—Отпусти, это сын Шолохова.

—Та хоть президента нах! Ты видел его? Задавит еще кого. Вязать надо.

—Пацан в Альфе у Архангельского.

И тогда лицо ДПСника быстро сдулось. Пацан Архангельского. Ну хоть НЕ девочка депутата, уже хорошо!

А сейчас стою, впитываю, как Маша дрожит, мысленно посылаю ей успокоение. Она на меня бросает беглый взгляд и сразу в краску, а я же…могу в краску вогнать только взглянув. Отработанные навыки хер пропьешь.

Следак тут сейчас нормальный, я ему сказал, что это свои. И надо бы помягче. Он, конечно, залупился, мол, сам разберется. Но я сам разберусь и соберусь, чтобы разобрать его челюсть по запчастям. Лего…

Сбор улик и опечатывание офиса завершается одновременно с окончанием допроса моей девочки. Она встает из-за стола и медленно подходит к своему рабочему месту, очевидно. Да, именно тут я ее и зажал, довольный как слон.

Руки дрожат, а я со спины их перехватываю, мягко поглаживая в своих. Перчатки снял, часть камуфляжа тоже. Хожу и сверкаю тут бицухой, но Маша не смотрит. Замирает, а затем дергается и выпутывается.

Ладно, мы о твоем плохом поведении попозже поговорим. Малышка молча собирает вещи.

—Ну не волнуйся ты так. Ты же не при чем, значит, к тебе вопросов не будет. Златовласка, а ну посмотри на меня, — приказываю грубо, и она резко поднимает на меня потерянный взгляд. Глаза на мокром месте, и я недовольно хмыкаю.

Мне не нравится, что она сейчас в таком состоянии.

Хочется поехать на опережение в СК, чтобы перехватить этого ее бывшего. Ты глянь, какой пиздюк малохольный. Мало того, что он явно педрила, каких поискать, так еще и подставил девчонку под такой головняк.

Да ему вдвойне надобно бы накостылять, чтобы каждое движение было напоминанием о собственной дурости.

Пальцем стираю остатки слез, а она задерживает дыхание, дрожа сильнее. Ну вот…а мне так нравится тебя трогать.
—Я отвезу тебя домой.

А может и не домой. Хер его знает.

Сажусь на стул и слежу за тем, как она быстро пытается собрать ВСЕ свои личные вещи, словно думает уже сюда не возвращаться. А мне нравится эта идейка!

Уверен, такую девочку можно пристроить и к нам. Будет моим личным секретарем. Ох, влажные мечты, хоть бы не захлебнуться в них. А я, так и быть, буду чаще в служебке, чем хер пойми где. Глядишь, заинтересуюсь бумажной работой. В общем, я обещаю пытаться быть сносным мальчиком.

Хорошим не обещаю, а то завтра апокалипсис начнется.

Маша молча выходит из помещения, а я за ней хвостом, нагло трогая аппетитную попку глазами. Там есть что трогать и есть на что смотреть.

—Какого черта ты здесь делал? — резко остановившись на лестнице, она стала причиной лобового столкновения, а я, как порядочная сволочь, был вынужден подхватить ее за ягодицы и прижать к стене, проехавшись губами по влажной щечке.

И по уголку рта. Сама виновата. А меня прямо штырит от этих касаний. Приходится даже мысленно нашлепать себе оплеух. Вот прямо тут бы и пошел дальше, наплевав на свидетелей.

Охнув и прикрыв глаза, Маша впивается в меня руками мертвой хваткой. Красота среди бегущих…

—Я тут работал. И я тебе уже это говорил. Хватит задавать глупенькие вопросы.

—Хорошо. Работал. А теперь отпусти меня, я ухожу, а ты дальше…— мычит нечленораздельное, всматриваясь в меня ошалелым взглядом, — работай.

Отпускаю сопротивляшку на ступеньки, и она гордым шагом спускается вниз. Я снова обтекаю, замирая взглядом на нижних девяноста. Но может они и девяноста пять. Выдающиеся.

—Э, нет! Я тебя отвезу. И вообще ты мне торчишь, как минимум, поцелуй, как максимум...