Федот Валерьевич этим этапом особенно дорожил. Что бы не вписали в отчет дроны, ничто не заменит опытного глаза следователя. Чем пахнет в доме, каково освещение. Каково направление ветра или есть ли сквозняк. Как распространяется звук. Ни один отчет не может заменить «картинку», которая возникает в голове следователя на месте преступления.

Потому что совокупность данных – еще не знание, как не является гора кирпичей и цемента домом.

Было уже около половины десятого, когда следственная группа переступила порог дома Вишняковых. И первое, что бросилось в глаза Филиппову – это кристальная чистота вокруг. Дом профессора пах тропической растительностью и кофе. Идеальная, практически стерильная атмосфера делали его нежилым, в корне разнясь с картинкой, которая возникла благодаря видеосъемке. Ни случайно забытого и брошенного на диване журнала, ни следов на обивке, ни намека на то, что этим помещением пользовались. Даже пульт от управления домашним кинотеатром лежал в контейнере на столе, а вокруг него – ни единого потожирового следа.

Складывалось впечатление, что этот дом стал витриной благополучной жизни образцового семейства.

Или в нем кто-то прибрался перед приходом полиции.

Федот разделил пространство на сектора, отправив одну следственную группу осматривать тело женщины в холле, две другие – наверх, в спальню старшего из сыновей Вишнякова и комнату супруги, и в морозильные камеры. Сам вместе с Яблочкиным, старательно избегая наступать на ручейки крови, направился в кабинет главы семейства.

– Что думаешь? – успел спросить у товарища, когда они проходили мимо тела Анны.

Василий пожал плечами:

– Пока не думаю. На ограбление не похоже, следов взломщиков тоже не наблюдается… Смерть Анны выглядит несчастным случаем…

– Но погибла вся семья. В один день, в одно время. Разве такое может произойти по несчастливой случайности и без злого умысла? – Федот Валерьевич задержался у тела. Над ним все еще витал тонкий аромат духов женщины. Сейчас, на холодном теле, он будто бы погас и утратил ясность, но в нем все еще угадывались тонкие цитрусовые нотки и иланг-иланг.

Филиппов вздохнул.

Яблочкин прекрасно понимал, о чем думал друг. Почесал за ухом, отозвавшись уклончиво:

– Надо по времени наступления смерти смотреть…

– Думаешь, сбой энергосети? – Федот скользнул взглядом по небольшим глазкам камер и датчиков, которым был напичкан буквально каждый метр дома. Если предположить, что сбой систем повлек смерти обитателей, то смерти, действительно, можно считать несчастными случаями. – Умный дом, он на электросеть, понятное дело, запитан. Только почему резервное питание не сработало.

Яблочкин снова пожал плечами:

– Ты веришь, что у специалиста уровня Вишнякова не было предусмотрено защитных и дублирующих систем электропитания? Не было аккумуляторов? Савва Любимов, кстати, говорит, что дом вообще запитан от солнечных панелей. Они вмонтированы в стекла и покрытие дома. Так что перебои с сетью, уверен, тут ни при чем. Да и… не знаю, камера морозильника еще могла захлопнуться. Но как сбой мог убить Вишнякову? – он кивнул на распростертое на полу тело.

– Посмотрим, что скажут судмедэксперты и криминалисты, но хозяйка погибла из-за падения с высоты. Сама или нет?

Филиппов запрокинул голову и посмотрел на верхнюю платформу лестницы – та не была снабжена перилами и выглядела довольно крутой и небезопасной. Могла женщина поскользнуться? Вполне… Мог ее кто-то сбросить с верхнего этажа? И такое тоже возможно.

Он снова вспомнил об удаленных умным домом записях: мог ли кто-то посторонний знать об этой особенности системы? Мог ли кто-то воспользоваться этим – совершить преступление, точно зная, что все данные будут уничтожены ровно в 18–00 после того как мертвый хозяин не отменит команду искину?