Горр, держа руки в карманах, проходит внутрь. Михайловская семенит следом. Девчонки тотчас замолкают и таращатся на него, как на ожившее божество.

Горр садится полубоком на подоконник, оглядывает помещение, потом останавливает взгляд на Михайловской.

– Ну что, – спрашивает, – как вам сегодняшнее представление?

– Да капец какой-то! – отвечают почти в унисон Ларина и Михайловская. – Кто это вообще такая была?

– Новая англичанка, – отвечает Горр. – И судя по всему, настроена она серьезно.

– То есть у Дэна будут проблемы?

Горр пожимает плечами:

– А это уже от нас зависит.

– Как? А мы при чем? Что мы-то можем? – галдят девчонки, но как только Горр приоткрывает рот – резко замолкают и слушают, затаив дыхание.

– Мы можем сказать, когда нас спросят – а нас, естественно, спросят – что всё это неправда. Что она… ошиблась. Что Дэн никогда Жучку и пальцем не трогал. Не оскорблял и всё такое. В общем, скажем всем классом, что новой англичанке показалось.

– О, здорово! Но сам Жучка… он же…

– Жучка ничего не скажет, – равнодушно и уверенно заявил Горр. – То есть он скажет то, что нужно. Что ничего не было.

Я вдруг представляю, как Горр «убеждает» Илью говорить «то, что нужно», и меня передергивает. Я отвожу взгляд, не в силах больше видеть его лицо, хоть и красивое, но такое отталкивающее этой своей бездушной циничной жестокостью. Ещё бы голос его не слышать, приятный бархатистый баритон с легкой хрипотцой, от которого все наши млеют, а у меня мороз по коже.

– О, круто! – восхищаются девчонки. – Это реально выход! Её слово против нашего. Как она докажет? Никак! К тому же, она – одна, а нас – много!

– С тобой, Герман, не пропадешь, – молвит Ларина и кокетливо ему улыбается.

Уж не знаю, как он реагирует на её очередной подкат – я на него не смотрю. Открываю учебник истории и пытаюсь читать параграф. Правда, безуспешно, потому что против воли все равно слушаю их разговор. Глупые восторги девчонок и односложные, снисходительные ответы Горра.

На меня не обращают внимания, и слава богу.

Потом, слышу, Горр снимается с подоконника:

– Ну что, девочки, идём?

Наши как дрессированные кошки тут же подскакивают со скамеек и тянутся к выходу, радостно щебеча. Горр идёт за всеми, самый последний. Как пастух за стадом. Вальяжно ступает, заложив руки в карманы дорогущих, идеально отглаженных брюк.

Не спеша, я убираю учебник в сумку и тоже встаю. Направляюсь к двери, глядя в спину Горра.

И вдруг, когда все девчонки одна за другой вышли, он останавливается, запирает дверь и поворачивается ко мне. Так неожиданно, что я по инерции делаю еще пару шагов и практически влепляюсь носом в его грудь. И тут же отшатываюсь, глядя на него в полной растерянности.

Отставив одну руку в сторону и уперев её в стену, Горр заграждает мне путь, чтобы я не могла обойти. Он стоит прямо передо мной. Так близко, что мне становится не по себе. И смотрит прямо в глаза. Потом с кривой полуулыбкой произносит, слегка растягивая гласные:

– Ну а теперь пообщаемся с тобой, Лена Третьякова…

5. 5. Лена

Я судорожно сглатываю и отступаю ещё на шаг. Что ему от меня надо? За два года, что Горр учится в нашем классе, он ни разу со мной не заговорил. Не поздоровался. Не взглянул даже мельком в мою сторону. Да я уверена была, что он меня попросту не замечал никогда. И вряд ли знал мое имя. Для него ведь такие, как я, даже и не люди, а так, пустое место. Блеклые декорации, на фоне которых он сияет как солнце в зените.

Он же у нас небожитель. Полубог. Наследный принц, которого привозит по утрам в школу, а днём увозит роскошный черный кадиллак (сама я в автомобилях не смыслю, но Петька Чернышов меня просветил). Господи, да одни только часы на запястье Горра стоят наверняка дороже, чем наша с бабушкой квартира вместе со всем скарбом.