К тому же теперь-то вы, надеюсь, получили некоторое представление о том, насколько Стеффи была хороша? И опять-таки, вам, наверное, интересно: как же мне это удалось? Ну хорошо, берите ручку и пишите: я был напористым, но не навязчивым… записали?.. веселым, но не вульгарным… нежным, но не плаксивым… откровенным, но не…
Пфф, дурачки! Вы опять попались! Всю эту околесицу я когда-то вычитал в «Космо» одной моей подружки. На самом же деле секрет прост: Стеффи, привыкшая к тому, что мужчины тряслись, как зайцы, приближаясь к ней на расстояние, с которого становился различим цвет ее машины, быстро сдалась, потому что я действовал, вместо того чтобы тупо таращиться, пыхтеть и пускать слюни!
– Ладно, – сказала Стеффи, смягчившись. – Садись, и молчок!
Я прошел мимо покрытых толстым слоем инея красавиц, помогавших Стеффи примерять платье, и развалился на диване.
Стеффи исчезла, и спустя несколько минут появилась в другом, кружевном, полупрозрачном, соблазнительно облегающем.
– Ты что, заказала два платья? – спросил я.
– Я заказала три платья.
– С ума сошла? Ты разоришь своего отца! И кстати, я даже отсюда вижу соски. Примерочная у них уже есть, но что им мешало завести мастурбационную?
– Это, кажется, ничего…
– Господи, Стефф – ну какая же ты в нем страшная! Можешь даже выиграть конкурс «Уродина месяца»!
Я запел:
– «Оу-оу-е-е-е, это самая страшная невеста месяца-а-а! Она бросает свой буке-е-ет, и все разбегаюца-а-а!» Кстати, все мои друзья, включая твоего братца, уверены, что я женюсь на тебе из жалости. Глупые идиоты не знают, что есть только одна причина, по которой я делаю это – твоя потрясающая задниц-а-а! И твои деньги. Две причины.
Стеффи, не обращая на меня никакого внимания, медленно поворачивалась, рассматривая себя в зеркале. На ее прекрасном лице появилось мечтательное выражение.
– Ладно, решу позже. А для этого подберите что-нибудь покороче, чтобы не пришлось сильно ушивать, – бросила Стеффи девушкам, пренебрежительно кивнув в мою сторону.
Когда примерно через час мы запихивали многочисленные пакеты в багажник ее «Бентли» (ярко-охристового), она сказала тоном, исключавшим любые возражения:
– Едем к отцу. Соберись!
– Что? Ты забыла, что случилось в последний раз, а? Да у меня, может, шрамы на всю жизнь останутся! Нетушки.
– Все очень просто – будешь кивать и поддакивать: «Да, мистер Марш!» «Конечно, мистер Марш!» …Вообще, когда видишь человека в униформе – любой униформе – на всякий случай лучше помалкивать. Поверь, дорогой: это раз в десять увеличит продолжительность твоей жизни!
– Родная, ты хочешь от меня слишком многого. Он такой серьезный, когда звенит своими медальками. Когда я вижу твоего папашу, единственная возможность не смеяться – это разговаривать, разговаривать…
Но, конечно, мне все равно пришлось согласиться. Эта крошка всегда знала, как получить то, чего она хочет.
Когда мы подъехали к воротам резиденции Маршей, к нам подошел охранник, вооруженный автоматическим оружием. Я вжался в кресло, прикрыв лицо рукой.
– Добрый день, мисс Марш. Этот джентльмен тоже приглашен? – спросил он, окинув меня неприветливым, мягко говоря, взглядом.
– Да, все в порядке, сержант, – ответила Стеффи. – Отец дома?
– Да, мисс, проезжайте.
Мы миновали широкую аллею, обсаженную вековыми дубами, и оказались у крыльца особняка устрашающих размеров. Навстречу нам выбежал Робби.
– Ребята, где вы были? Отец уже два раза спрашивал. Привет, Барби, ты растолстела!
Стеффи молча показала ему свой изящный средний пальчик, и мы вошли в дом. По пути к кабинету генерала я, собираясь с духом, замедлил шаг и сделал вид, что с интересом рассматриваю галерею портретов, изображавших, в основном, каких-то ужасно сердитых мужчин, одетых в парадные военные мундиры. В этом крыле дома я находился впервые, поэтому Стеффи пояснила: