Я тоже курю, разглядывая чистое синее небо с россыпью звезд. Красиво здесь. Летняя жара отступила, и одежда перестала липнуть к телу.

– Поехали? – кивает в ответ.

Помогаю ей сесть в машину, снова ненавязчиво прикасаясь. Легкие разряды электричества покалывают пальцы, и я захлопываю дверь, пока она не опустила взгляд вниз и не увидела красноречиво выпирающую ширинку.

Сажусь за руль. Она копается в сумке, достает телефон.

– Блин… – вздыхает и что-то раздраженно пишет.

– Дома потеряли? – завожу мотор.

– Да так, – отмахивается, не давая никаких внятных пояснений.

До ее дома едем молча. Она просит остановить в начале и не заезжать во двор. Гашу фары и свет в салоне. Разворачиваюсь к ней полубоком и убираю за ухо рыжую прядь волос.

– Спасибо за вечер, – очерчиваю пальцем скулу.

– Что ты делаешь? – она совершенно теряется. Коньяк работает на меня на все сто процентов.

– Ничего, – убираю руку. – Не опаздывай завтра, – включаю свет, и он бьет нам по глазам.

– Пока, – сама открывает дверь, выскальзывает на улицу, оставляя после себя только запах.

Мне остается смотреть ей в спину, пока та не скроется за подъездной дверью, и ехать домой, гасить свое неудовлетворение собственными силами.

С приятным теплом в груди и пустой головой подхожу к подъезду. Поднимаю голову на наши окна. В гостиной мелькает белое пятно от телевизора. В глубине души я надеялась, что Вася спит, но похоже, так и не дозвонившийся до меня муж решил дождаться загулявшую жену. Я уже отвыкла от него такого. Когда звонит, беспокоится. Сегодня это дико раздражало. Получается, я сама себе противоречу. Не этого ли я хотела? Вернуть внимание мужа себе, оторвать его от компьютера.

– Странная ты, Женя. Нелогичная, – говорю сама с собой, поднимаясь по ступенькам. – Надо на гормоны кровь сдать. Уверена, дело в них.

Дверь решаю открыть своим ключом. Время-то ещё в принципе детское, но пусть Васька спит. Пожа-а-алуйста.

– М-да, Рузанова. Это не гормоны, это коньяк!

Включаю бра в прихожей. Ее заливает мягким жёлтым светом. Его вполне достаточно, чтобы переобуться, бросить сумку и не спотыкаясь пройти в квартиру.

– Ты поздно, – из дверного проема появляется Вася. В тех же шортах, что надел утром, а футболку сменил на майку-боксерку.

– Я же тебе написала, мы были на двух важных встречах, потом был деловой ужин. Что за панику ты развёл?

– Деловой ужин с новым молодым и богатым боссом? – продолжается допрос. – Вы были там вдвоем? На этом ужине.

– Вась, ты чего завелся сегодня? Отелло, – не могу сдержать улыбки.

– Считаешь, у меня нет повода? Жена провела вечер с другим мужиком, вернулась затемно, еще и бухая!

– Дурак ты, Васька. Ему девятнадцать лет. Де-вят-над-цать. Нашел к кому ревновать! К мальчику. Я в душ, ладно? Ног вообще не чувствую. – протискиваюсь мимо него к комнате.

– Ужин можно не греть, как я понимаю? – не отстает он.

– А ты приготовил? Умница, – чмокаю его в нос. – Я на завтрак съем. Чай сделаешь?

Муж кивает, а я ныряю в шкаф за своим халатиком и закрываюсь в ванной. Открыв воду, долго смотрю на себя в зеркало. Глаза пьяно блестят, щеки горят, как у девственницы после первого поцелуя, а на скуле до сих пор ощущается прикосновение пальцев Ивана. Вот что он себе позволяет?

«Признайся, тебе ведь понравилось. Это было похоже на свидание», – издевается внутренний голос, почему-то напоминая мне Динку.

– Не понравилось мне! Мне не может такое нравиться! Не с ним! – раздражаюсь на себя.

Раздевшись, встаю под едва теплую воду и подставляю лицо под капли. Они стекают по щекам, подбородку, шее, задевают ставшие гиперчувствительными соски и падают вниз.