– А на второе?

– Дело может оказаться опасным. И мне необходимо иметь за спиной молодую силу. Для прикрытия и эффективных действий. Нет возражений? И тебе надо найти какое-то холодное оружие. Не меч-кладенец, а что-то такое, за что не упекут за решётку. Типа дубинка-демократизатор. Или огрызок цепи, заглянем на мусорку, или на какую близлежащую стройку.

Погода продолжала радовать лужами, покрытыми рябью падающих капель, но ветра не было, значит, дождь, это надолго. Мусорный контейнер порадовал старой кепкой с ушами и кружкой с отколотой ручкой. Добычу спрятали в дежурный пакет и проследовали вчерашним маршрутом. Вот только свободной двадцатки на кофе уже не было. Сделали пару кругов, и оба безрезультатно. Покурили в подворотне, Гена вручил напарнику пакет:

– Шёл-бы ты домой.

Роберт потоптался нерешительно.

– Иди-иди. Вряд-ли во время рандеву на меня будет совершено зловещее смертоубийство. Пока займись домом, сходи на чердак, в гости к старому матрасу, сделай что-нибудь. – Он напряжённо о чём-то размышлял, и Роберт почувствовал это, но спрашивать не стал, что-то говорило ему, что ответа не будет.

– Ты всё-таки осторожней. Не бери больше, чем можно унести.

И ушёл.

Геннадий вернулся через пол-часа, когда он уже пришёл с чердака, принеся отрезанную половинку матраса. Геннадий имел набитый чем-то пакет и вид возбуждённый.

– Ставь на огонь кастрюлю с водой, предстоит пир!

– Значит, гуляем? Позволь поинтересоваться, на что и откуда?

– Позволяю.

– Итак?

– Аванс! Я выбил из этой стервы денег, представляешь?

– Вероятно, её корчило? А по ней не скажешь, что поверит. Она похожа на жадину. Что тебе мешает забыть о её существовании?

– Не знаю. И это странно. Знаешь, доставая деньги, она изобразила такую ухмылку, от которой кровь сворачивается, и мороз по шкуре.

– Это всё? Не убедительно.

– В том и дело, что не всё. Она ещё кое-что сказала. «Не разочаруйте меня, – сказала, а тон! – Моё разочарование дорого стоит.» И знаешь, я ей поверил. Пару дней у нас есть, чтобы придумать хитрый план отхода.

Говоря, он опорожнял пакет прямо на пол, а Роберт не верил глазам. Он увидел десяток пачек сигарет, пару банок тушёнки, пакет картошки, сахар и кофе, тушку курицы в целлофане, лук, банку маринованной капусты, что-то ещё, чего его глаза не восприняли.

– Ты на сколько её ограбил? На тысячу?

– Я похож на аскета? Пятёрка! Месяц будем, как сыр в масле. Стол надо найти, такую пищу принимать на подоконнике, верх самоуничижения!

– И за такую сумму можно иметь серьёзные проблемы.

– Поэтому будь предельно внимателен. Она убеждена, что ты не в деле, и поэтому передвигаемся порознь, но в пределах видимости. И будем надеяться на глас Божий.

На сытый желудок Бог посылает нам спокойный и глубокий сон, что Роберт с благодарностью и принял. Поспать он любил, только не когда во время сна приходит непрошенный экстрим. А в последнее время страшилки приходили особенно часто. Короче говоря, после гениальных щей Гены, он заснул охотно и спокойно, не ожидая подвохов.

А Гене не спалось. Его как раз очень интересовали сонные прозрения Роберта. Что-то за ними скрывалось, может быть, угрожающее, непонятное, а что он не понимал, априори Геннадию не нравилось. Непознанное всегда таит возможность неуправляемой угрозы, непредвиденной, с загадочными последствиями. Тут ещё скрытое недовольство одалиски, также предвещающее проблемы. Справятся-ли они с этой напастью? Бесполезные гадания завершились, как обычно бывает у русского народа: «авось» и «Бог даст». Ещё беспокоило непонятное восприятие Робертом судьбы неизвестного им человека, тоже пунктик, в их положении несущий неприятные проблемы и возможность совсем неприемлемого финала.