Данная установка вовсе не препятствует выражению заботы и теплых чувств по отношению к клиенту, что на протяжении многих лет считалось недопустимым. Авторы убеждают, что «профессиональные границы нужно защищать так, чтобы оба участника свободно могли их психологически пересекать. Другими словами, такие процессы, как эмпатия и проективная идентификация, перемещаются назад и вперед сквозь полупроницаемую мембрану, созданную аналитической парой» [там же, с. 68].

В этой связи такое явление, как самораскрытие, не может толковаться однозначно отрицательно. Здесь Г. Габбард и Э. Лестер соглашаются с И. Хоффманном, который считал, что в некоторой степени самораскрытие неизбежно и даже полезно, поскольку углубляет аналитический процесс. «Например, когда пациент задает аналитику прямой вопрос, для аналитика может быть полезным показать что-то из своего опыта, а также испытать сомнения, связанные с тем, отвечать ли на вопрос. Самораскрытие личных проблем или детских трудностей редко является полезным и должно предупреждать аналитика, что что-то пошло не так» [там же, с. 77].

В свою очередь, Г. Габбард и Э. Лестер категорически предупреждают против самораскрытия эротических чувств, относящихся к пациенту. По их мнению, здесь происходит подмена символического реальным, что крайне опасно для пациента. Роль психоаналитика включает «сдержанность; предотвращение излишнего самораскрытия; регулярность и предсказуемость сессий; стремление понять пациента; в целом безоценочное отношение; признание сложности мотивов, желаний и потребностей; чувство уважения и вежливость по отношению к пациенту, также готовность отложить свои собственные желания в интересах большего понимания пациента» [там же, с. 81].

1. Как вы поняли, почему именно в русле психоанализа стали интенсивно разрабатываться этические проблемы?

2. Как вы понимаете термин «пересечение границ»?

3. В чем разница между «пересечением границ» и их «нарушением»?

4. Почему необходимо соблюдать границы, защищать их? Что это дает с точки зрения исследователей-теоретиков и практиков?

5. Что именно вызывает беспокойство у Г. Габбарда в связи с расширением «киберпространства»?

6. С какими другими понятиями оказалось связанным, по мнению Г. Габбарда и Э. Лестер, понятие «профессиональные границы»?

7. Как вы думаете, почему самораскрытие может быть полезным? Против какого самораскрытия предупреждают авторы?

8. Как вы понимаете выражение «подмена символического реальным»?

9. Как соотносятся внутриличностные границы клиента с межличностными границами в лечебной работе с ним?

10. В чем разница между личностной и профессиональной идентичностью?

Представление о профессиональных границах возникло, как отмечают Г. Габбард и Э. Лестер, относительно недавно. Что касается истории психоанализа, то она полна фактов, свидетельствующих о том, что их нарушение случалось неоднократно с самыми выдающимися аналитиками. Это было время проб и ошибок, поисков наиболее эффективной техники, степени эмоциональной вовлеченности аналитика в работе с пациентами, недостаточного теоретического осмысления концепции контрпереноса. З. Фрейд в своих письмах говорил о том, что пациента лечит любовь, имея в виду те чувства, которые возникают у пациента по отношению к аналитику. Он считал, что эта «переносная любовь» не настоящая, фальшивая, хотя позднее признавал, что в ней есть нечто и от истинной любви.

В качестве одного из широко известных нарушений границ авторы упоминают историю романтических отношений между К. Юнгом и его первой пациенткой С. Шпильрейн. Отношения аналитик – пациент достаточно быстро переросли в дружбу. Дело не в том, считают Г. Габбард и Э. Лестер, была или не была у них интимная связь, а в том, что это были серьезные отношения, в которых не было соблюдения границ. Они считали себя «…родственными душами, связанными мистическими и телепатическими связями. К. Юнг, интересовавшийся оккультизмом и парапсихологией, был убежден, что он и С. Шпильрейн могут понимать друг друга без слов» [8, с. 101].