Этэрнум Максим Птиц

Тёплый сентябрьский вечер пятницы ознаменовал собой конец долгой рабочей недели на подшипниковом заводе и толпа рабочих бурным потоком вылилась через проходную. Среди всех остальных рабочих выделялась компания молодых парней, состоящая их трёх человек: Матвея, Гены и Коли. Отличал их от остальных рабочих слишком яркий и вызывающий внешний вид: чёрные штаны типа клёш, яркие коричневые туфли на шнурках и красная рубашка у Матвея и желтые рубашки у Гены и Коли.

– Что, в таком наряде в цирк собрались, оболтусы? – Окликнул парней невысокий круглолицый мужичок лет шестидесяти с пышными усами и очень доброй улыбкой на лице, из-за которой виднелись явные пробелы в зубах.

– Только что оттуда, – также улыбаясь ответил Матвей, высокий парень с пышной чёрной шевелюрой и небольшой родинкой справа, над верхней губой. Глаза его были выразительно чёрные, в которые, казалось, можно провалиться без следа. Мягкие черты лица создавали впечатление о нём, как о добром и душевном человеке, почти ребёнке, если бы не высокий рост и широкие плечи.

– А вы, дядь Миш, не хотите к нам на концерт вечером, – продолжил было Матвей, но был резко одёрнут Геной, невысоким парнем в очках, через которые было видно большие голубые глаза. Его жидкие пшеничные волосы отсвечивали на солнце, из-за чего создавалось впечатление, что их вообще нет. По выражению его лица, которое походило на морду ящерицы, было понятно, что он не очень-то и хотел распространения такой информации.

– Нет, я на рыбалку поеду, – ответил мужичок и подкурил папиросу копеечными спичками.

Толпа шумела и гудела на разные лады, но все шли в одном направлении – на остановку, куда вот-вот должен приехать единственный автобус, маршрут которого пролегает через завод. Компания ребят решила пойти по своему маршруту, поэтому, почти сразу, свернула в другую сторону и пошла вдоль заводской стены.

– Зачем ты кричишь про это на весь завод? – С явным негодованием Гена обратился к Матвею, – не нужно никому об этом знать.

– Да это ж дядя Миша, добрейший человек, – с улыбкой ответил Матвей.

– А остальные? А вдруг среди них был какой-нибудь чекист? – Продолжал наседать Гена.

– Да какие тут чекисты, здесь одни пьяницы да молодёжь на отработке.

– Вот именно, молодёжь. А за молодёжью как раз и следят, дабы чего не учудили и мы, как раз, подпадаем под подозрение. Короче, постарайся лишний раз о подобных мероприятиях не говорить, особенно с посторонними людьми, потому что таким образом ты можешь подставить не только себя, но и нас с Колей и всех, кто придёт.

– Ладно, не буду больше. А то разошёлся тут, – подначивал Матвей, – вон, Колька идёт себе и не бубнит, в отличии от некоторых, – в этот момент Матвей не сильно толкнул Гену и между ними завязалась шуточная потасовка. Коля, высокий и худощавый парень, коротко постриженный и с глупым выражением лица, шёл сзади остальных и, казалось, думал о чём-то своём.

Компания подходила к дому и уже из далека была видна большая очередь в пивной ларёк, который стоял во дворе.

– Пятница, – усмехнулся Матвей.

– И так каждый раз: что ни пятница, то длинные очереди тут! Неужели нельзя всё сделать заранее, как мы? – Проворчал Гена

– Ты сегодня какой-то недовольный, что случилось? – Спросил Матвей.

– Я перед концертами нашими всегда волнуюсь. Хочется, чтобы всё прошло тихо и спокойно, не как в прошлый, чтоб не бегать всю ночь от милиции.

– Ну, так, зато весело, будет что вспомнить в старости, детям рассказать, внукам, – с романтикой в голосе размышлял Матвей.

– Рассказать внукам, что их дед был в молодости антисоциальным элементом и играл рок в квартире?

– А что им рассказать? Что их дед впахивал токарем и полученные деньги пропивал? Как дядя Миша, например, – уже повысив тон ответил Матвей, – молодость она на то и молодость: на разные безрассудные поступки, романтику, приключения, а ты как старый дед, вечно ворчишь. Не хочешь играть – не играй, вон, с Колей вдвоём справимся, да, Коля? – Обратился Матвей к шедшему за Геной Коле. Коля лишь кивнул головой и продолжил плестись сзади компании.

– Я всё понимаю, но и быть настолько наивным и легкомысленным тоже нельзя. За такое и в тюрьму могут посадить, если словят. Тогда, может, и рассказывать некому будет про свою бурную молодость. У нас по таким статьям люди и не выходят.

– Ну, тут ты прав, – смягчился Матвей, – ладно, надеюсь и сегодня пронесёт.

Друзья зашли в подъезд кирпичной пятиэтажки, которых вокруг было много.

Взяв ключ под ковриком, Матвей открыл свою “двушку” на первом этаже, в которой он жил один на время, пока его бабушка жила на даче в летний период. Обычно, бабушка возвращалась в конце августа, но в этом году лето затянулось аж до второй половины сентября, поэтому она не спешила возвращаться домой, а Матвей не особо и огорчал этот факт.

Ребята, войдя в квартиру, сразу стали снимать рубашки. Погода на улице довольно жаркая, поэтому все трое очень пропотели и жаждали холодного душа. Матвей, зайдя на кухню, сразу отрыл холодильник, в котором, кроме восьми трехлитровых банок пива, лежало пару огурцов, десяток яиц, переданных бабушкой с дачи, плавленый сырок и половина бутылки кефира. Взяв одну из банок холодного пива, Матвей налил в гранёный почти доверху и залпом выпил его, утоляя жажду.

– А поесть то-то есть? – Зайдя на кухню спросил Гена.

– Пиво, – улыбаясь ответил Матвей.

– Ну я серьёзно.

– А что, пиво уже не еда? – Продолжал издеваться Матвей, – тем более, я читал в одном научном журнале, что в трёх литрах пива содержится дневная норма калорий, поэтому приятного аппетита, – сказал улыбаясь Матвей и налил ещё стакан.

– Ладно, сейчас что-нибудь придумаем, о, яйца есть! – Воскликнул Гена открыв холодильник. В это время щёлкнул засов ванной комнаты. Ребята переглянулись и ринулись к двери.

– Эй, Коля, я первый хотел идти в душ, – кричал Гена и бил по двери.

– Вы бы там ещё больше на кухне просидели, – послышался из-за двери голос Коли.

– Вот жук! – недовольно буркнул Гена, – ладно, я следующий.

Приняв холодный душ, ребята стали организовывать в большой комнате концертную площадку: сдвинули два стола к подоконнику, расстелили клеёнку поверх ковра, чтобы не испачкать этот самый ковёр, купленный бабушкой ещё тридцать лет назад за ползарплаты, убрали все книги и сервизы со стенки в другую комнату, расставили стулья по всей комнате. До прихода первых людей оставалось чуть менее часа и ребята решили ещё раз прогнать уже отрепетированную программу песен. Матвей настраивал гитару, Гена осматривал меха аккордеона, который подарил ему, когда-то, покойный ныне отец, Коля собирал импровизированную ударную установку, состоящую из ведра, в которое он засунул подушку, чтобы звучало глухо, как бас-бочка, тамбурина, который он позаимствовал в кружке самодеятельности и повесил на спинку стула и деревянного ящика, с натянутыми внутри, гитарными струнами.

– Ну, что, все готовы? – Спросил Матвей.

– Да, – почти хором отозвались остальные.

– Три, четыре.

И они заиграли одну из своих песен, которую придумали накануне, ради которой, собственно, и хотели этот концерт, так как считали, что написали пока что лучшую из своих песен и были твёрдо уверены в том, что именно она их прославит и молва разойдётся сначала по городу а, потом и по другим городам страны.

– Всё-таки очень крутая песня! – Воодушевлённо сказал Матвей, – уверен, что скоро её будут слушать и петь по всей стране.

– Ты так и про остальные песни говорил, – язвительно заметил Гена

– Старые песни хорошие, но эта-та самая!

Вскоре в квартиру повалил народ – молодые парни и девушки, ярко одетые и в веселом настроении, как видно, уже слегка выпившие. Пиво было доставлено из холодильника прямо на стол в комнату. Квартира сразу наполнилась весёлым гомоном, смехом и звоном стаканов. Ребята расселись по местам и взгляд их устремился на импровизированную сцену, на которой уже сидели ребята-музыканты.

– Ну что, как настроение? – Весело улыбаясь спросил Матвей.

Ребята начали кричать и хлопать.

– Вижу, что хорошее, тогда мы начнем, – сказал Матвей и ребята “на счёт три” начали играть. Музыка загремела по всему подъезду и, казалось, по всему району. Чередуя быстрые и веселые песни с медленными и грустными, ребята подошли к той самой, ради которой и затевался весь этот вечер. И только Матвей собрался ударить по струнам, как раздался звонок в дверь.

– Так, ребята, не волнуйтесь, это, скорее всего, соседи. Я сейчас, – сказал Матвей, кладя гитару.

Подойдя к двери, через глазок он увидел бабу Нину – сварливую старую соседку Матвея, которая ни раз жаловалась и грозилась вызвать милицию на ребят.

Открыв дверь и выглянув на лестничную клетку, Матвей сразу попятился назад: сбоку от двери, вне поля зрения глазка, стоял наряд, вызванный бабой Ниной, милиции. Матвей с криком: ”Ребята, милиция!”, рванул на кухню, где сразу же выпрыгнул в окно. В квартиру рванули милиционеры и стали хватать всех, кого могут. Часть ребят так же, как и Матвей выпрыгнули в окно, часть пыталась убегать от милиционеров в пределах квартиры, не давая себя схватить.

Гена и Коля бежали вслед за Матвеем. За ними гнались сотрудники милиции, которые дежурили возле подъезда. Ребята рассчитывали затеряться среди людей в местном парке, куда пятничным вечером выходили гулять люди, да только их яркий наряд был слишком уж заметен среди серой массы трудового народа. Увидев на остановке автобус, ребята рассчитывали скрыться на нём. Забежав в салон, они начали кричать водителю, чтобы тот побыстрей закрывал двери и отъезжал, но водитель, заметив бегущих сотрудников милиции, не захотел мешать вершиться правосудию, поэтому не принял никаких действий и в салоне автобуса ребята уже сами сдались представителям правопорядка, когда те вбежали в автобус.