– Ты поможешь всем или только ей?

Алесса взглянула на женщину, которая торопилась убраться подальше, будто боялась, что Алесса передумает и заберет монеты.

– Ты о чем? Все дети могут укрыться в крепости.

– И кто же их сопроводит и позаботится о них, если их родители умрут? – Его голос звучал холодно, а в глазах застыл лед.

– Я… не знаю.

– Поэтому она попрошайничает. Чтобы заплатить тому, кто заберет ребенка перед сражением, осознавая, что рискует остаться с этим ребенком навсегда. – Своим язвительным тоном он вполне мог бы наносить раны. – Добро пожаловать в реальный мир, Финестра.

– Я в этом не виновата. Не хочу, чтобы кто-то оставался за пределами крепости. Не я придумываю правила, мне просто приходится следовать им.

– Ага, конечно, поздновато проявлять заботу.

Он возомнил себя благородным защитником бедняков?

– Тебе же плевать, даже если Саверио окажется на дне морском.

Его губы расплылись в горькой усмешке.

– Я к тому, что пускай либо полыхает весь остров, либо дайте шанс выжить всем.

Алесса провела Волка мимо ветхих строений, пристроившихся у причала, и через некоторое время они очутились на узкой тропе, которая тянулась к огромной, темной и сырой пещере, во время штормов служившей укрытием для флота.

Раздался характерный звук, и спичка, зажатая между пальцев Волка, озарила его лицо.

– Быстрее.

Она ускорилась, пытаясь во мраке отыскать блеск металлических ворот.

В огромной пещере стоял только один огромный корабль, но скоро прибудут остальные, наводненные пассажирами и грузом из континентальных поселений. Нижние пещеры заставят бочками с вином, семенами, тканями, продовольствием и скотиной: всем тем, что потребуется для восстановления уничтоженного города. Вознамерившихся перебраться на континент в перерыве между вторжениями встретят с распростертыми объятиями, предложив теплые кровати в гостевых комнатах для саверийцев. И одинокие души будут там жить, пока не придет время баррикадироваться в крепости.

Алесса никогда не ступала на континент, но на картинах он изображался суровым и странным: вдаль простирались бесплодные равнины, а к небу тянулись выщербленные горы. Должно быть, наблюдать за расцветом новой жизни между нападениями – невероятное зрелище. Однажды она читала книгу о том, как некоторые животные укрывались во время наступления роя, но мама отняла ее потому, что Алесса не находила сил прекратить оплакивать созданий, выжить которым не удалось.

– Ты говорила своим надзирателям, что уходишь нанимать кутилу? – протянул Волк.

– Нет, – ответила она, хотя его это никак не касалось. – Мне не нужно разрешение охранника, чтобы кого-то нанять.

– Правда, что ли?

– Правда. Технически. В смысле… – Она взяла себя в руки. – Если кого-то не устроит данное обстоятельство, я разберусь.

Волк скептически хмыкнул.

Алесса скинула капюшон. Если в тоннеле они наткнутся на стражу, только ее лицо спасет их от скоропостижного и смертельного наказания.

– Тебе нужна медицинская помощь?

– Нет, – раздраженно глянул он на нее.

Это вряд ли. Но если мужчины и волки преуменьшают страдания от своих травм, то спорить с ними себе дороже.

Он двигался столь быстро, что с тем уже успехом мог бы охотиться на нее. Ей тут же захотелось убежать, словно перепуганному маленькому кролику.

Папа любил повторять, что страх возникает из-за неизвестности. Может, если она узнает преследующего ее мужчину получше, мурашки на ее коже наконец угомонятся.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Меня зовут Волк.

– А меня Финестра, но это не мое имя.

– Я думал, у Финестр нет имен.

– Так и есть, по крайней мере, пока не закончится Диворандо, но ты хотя бы знаешь, как меня называть. Мне обращаться к тебе Великий Волк? Мистер Волк? Или просто Волк?