Проблема происхождения и развития человеческого вида изучается в рамках эволюционной антропологии. Немалый вклад в эволюционную теорию человека внес Чарльз Дарвин. В «Автобиографии» он отмечает, что по крайней мере до 1836 года был религиозным человеком. Он не был склонен к тому, чтобы отказаться от веры, мечтал, что евангельская история будет подтверждена документально какими-нибудь неожиданно найденными древними рукописями. Однако со временем Дарвину становилось все сложнее находить опору для своих религиозных взглядов, он начал испытывать сомнения (в частности, он упоминает сомнения по поводу того, что Ветхий Завет – это не ложная история мира). После смерти дочери Анны в 1851 году он окончательно разорвал связь с религией. После этого он начинает все больше задумываться о естественном эволюционном происхождении человека, хотя сама теория эволюции, как и предшествующие ей учения, воспринималась неоднозначно. Когда капитан корабля «Бигль», на котором Дарвин совершал кругосветное путешествие, высказался против теории эволюции, тот саркастично сказал:
Жаль, что он не предложил своей теории, согласно которой мастодонт и прочие крупные животные вымерли из‑за того, что дверь в ковчеге Ноя была сделана слишком узкой, чтобы они могли туда пролезть36.
До своего плавания Дарвин хотел стать священником, но экспедиция сильно изменила его, он вернулся с твердым намерением стать ученым и экспертом, как тот, кто его очень вдохновлял, – геолог Чарльз Лайель. Они вели переписку, в том числе обсуждая проблему человека и Разумного Замысла. Однако Лайеля отталкивало то, что предком людей, согласно теории Дарвина, является обезьяноподобное существо, «оранг», поэтому не соглашался с Дарвином.
В своей главной книге «Происхождение видов путем естественного отбора» Дарвин скромно отмечает: «Много света будет пролито на происхождение человека и на его историю»37. Спустя почти 12 лет он публикует работу «Происхождение человека и половой отбор», где уже с большей уверенностью приводит аргументы в защиту происхождения человеческого вида от других живых существ. Вот, например, он пишет:
Если мы обратимся теперь к ближайшим родственникам человека и, следовательно, к животным, наилучшим образом представляющим наших древних прародителей, то найдем, что кисти рук у четвероруких устроены по одному образцу с нашими38.
У него был свой взгляд и на происхождение этики:
Нравственная природа человека поднялась до своего настоящего уровня отчасти вследствие развития его мыслительных способностей, а следовательно, и здравого общественного мнения, но главным образом благодаря тому, что симпатии человека стали нежнее и шире под влиянием привычки, примера и образования39.
Он допускал, что нравственность может быть «натренированным» у предков и унаследованным признаком и корень ее лежит в «общественных инстинктах», однако насчет естественного происхождения религии он высказывался категорично:
Невозможно, однако <…> утверждать, что вера врождена или инстинктивна у человека. Но с другой стороны, верование в распространенных повсюду духовных деятелей является, кажется, всеобщей и, по-видимому, составляет плод значительного развития таких способностей, как воображение, пытливость и удивление. Я знаю, что многие ссылаются на наличие этой предполагаемой инстинктивной веры в бога как на доказательство его существования. Но такое заключение слишком поспешно; допустив его, нам пришлось бы верить в существование многих жестоких и злобных духов, обладающих несколько большей властью, чем человек, потому что верование в них несравненно больше распространено, чем вера в благодетельное божество. Понятие о едином и благодетельном творце не рождается, по-видимому, в уме человека до тех пор, пока он не достигнет высокого развития под влиянием долговременной культуры