– Десятилетнюю девочку замуж отдали! – возмутилась Лиза. – Небось, еще и за старого, плешивого козла… Хорош воспитатель, этот гадский папа.

В 1472 году, когда Зое было около шестнадцати, папа организовал ее свадьбу с Иваном III, благодаря чему Русь с полным правом взяла византийский герб – двуглавого орла – и стала величать себя Третьим Римом. В качестве приданого папа отправил в Московию подводы с подарками.

– Вероятность того, что большая часть наследства Фомы досталась именно Зое, – раздумчиво произнес Стэн, – велика. И овдовев после первого брака, она могла получить наследство еще большее – от Караччоло, который наверняка имел библиотеку, как все богатые римские аристократы.

– Любопытно, – прищурилась Лиза. – А какие, считается, книги были в Либерее – только греческие или латинские тоже?

– Ищем дальше?

– Ладно. Ищем дальше, если ты обещаешь, что нас это приведет к убийце.

– Нас это приведет к тем, кто серьезно занимается поисками Либереи, а убийца наверняка среди них.

– А если все— таки не в ней дело?

– Тогда ответь, что еще может связывать тебя и Вадима.

Лиза задумалась, закусив губу.

– Ты прав… Больше ничего.

– А Либерея, судя по всему, это такой куш, что за него могут легко убить, – убежденно произнес Стэн и, нарочно не меняя тона, добавил: – Ну, а если убийцу не найдем, так хоть скучать не будем.

– Дурак. То есть я хотела спросить, а почему мы ищем информацию по Либерее вместо того, чтобы искать, кто занимается этой Либереей?

– Я отмечаю. Вот смотри – то, что уже удалось выписать.

Стэн показал Лизе листок с двумя десятками фамилий, среди которых больше половины имели какое— то отношение к Либерее до революции или сразу после нее, и к настоящему времени числятся среди усопших. Здесь были ничего не говорящие Лизе имена Иоганна Веттермана – пастора из Дерпта, Эдуарда Треммера – ученого из Страсбурга, Василия Макарова – дьяка царевны Софьи, Игната Стеллецкого – археолога и других. Среди оставшейся половины были имена известных ученых, публиковавших книги или статьи по библиотеке московских царей в специализированных изданиях. А также всякая всячина – диггеры, выдумывающие о своих путешествиях по подземной Москве небылицы; диггеры, добросовестно отчитывающиеся о своих путешествиях по подземной Москве; фантазеры, мечтающие найти какой— нибудь клад, чтобы обогатиться или хоть прославиться; любители порассуждать обо всем на свете, в том числе и о невозможности существования Либереи, все домыслы которых построены на самой поверхностной информации о предмете; а также журналисты, которые, с воодушевлением ссылаясь на тех, на этих и других, с детской непосредственностью делают из мухи слона, а из этого слона с легкостью добывают слоновую кость.

Пора была ехать к профессору Беленькому.

Жил Беленький в Кривоколенном переулке. Когда машина Стэна сворачивала на Сретенский бульвар, Лиза, с неудовольствием рассматривавшая свои редкие веснушки в зеркале откинутого на лобовое стекло противосолнечного щитка, вдруг заметила что-то краем глаза. Их машина остановилась на светофоре, рядом дожидались зеленого света другие. Лиза медленно повернула голову и встретилась взглядом с пристально всматривавшимся в нее из стоявшего рядом автомобиля незнакомцем.

Она машинально повернулась к Стэну и увидела, что с противоположной стороны тоже стоит машина, и с пассажирского сиденья в их сторону поглядывает мужчина в черных, совершенно непросвечиваемых очках, будто позаимствованных из голливудского болкбастера. У нее засосало под ложечкой.

Желтый едва успел мигнуть, как сразу загорелся зеленый, машины тронулись, и довольно скоро внедорожник Стэна вырвался вперед. А когда свернули на Мясницкую, их никто не стал преследовать.