Что он здесь делал?

– Слайт!.. Руки живо за голову!.. Не вздумай делать резких движений… стреляю без предупреждения!.. – Голос у Твиста был совсем не отеческий и я решил не искушать судьбу. Не оборачиваясь, я сцепил руки у себя на затылке и расставил ноги по-шире, как советуют полицейские при задержании, а лейтенант забыл сообщить мне от волнения. Твист завернул каждую из моих рук за спину и нацепил на них наручники.

– Вы можете хранить молчание…

– Что случилось… лейтенант?.. Вы ошиблись дверью?..

– Время шуточек закончилось… Иди… взгляни сюда…

Диккенз сидел в кресле, с удивлением продолжая смотреть прямо мне в глаза. Мне стало холодно от этого взгляда и я весь сразу как-то ужался в размерах. Он даже и не пытался добраться до оружия в кобуре, прижимая к груди свои огромные ручищи. Из под пальцев на пол стекала маленькая струйка крови, но на полу образовалась уже огромная лужа, которая начала вытекать из-под двери. В мониторе зияла дыра, а системный блок отсутствовал.

Так вот зачем приезжал серебристый «Додж»?!. Он тоже сообразил про камеры и решил подчистить следы. Но Твист об этом не знал, а мою историю он и слушать не хотел. Для него она не более чем плачь старого шарманщика, слезу может и выдавит, но поверить вряд-ли заставит.

– Ты… сынок… заигрался… похоже… Где ты был… когда я приехал?.. Машина стояла на стоянке… а… ты?..

– А…я…был… А…я…быыл… Быыл… я… – Я был у Диккенза!..

И на «мышке», и на столе, и под столом, и на двери, и наверняка даже на потолке, да и на самом охраннике копы легко найдут отпечатки всех моих пальцев. А ещё на семи долларах!..Обьяснить перемещение которых из моего кармана в карман Диккенза будет ох как проблематично!

– Мне-бы… адвоката…

Дорогого и модного адвоката по уголовным делам Дагласа Си Реннера можно было часами слушать, разинув рот, когда он зачитывал статьи Уголовного Кодекса, которые я успевал нарушить за время своего расследования и какие сроки мне при этом могли грозить. Могли, но никогда реально не угрожали, потому, что Даглас Си Реннер знал ещё и все лазейки в законодательстве, а так-же волшебные слова и заклинания. Хотя, лично я в заклинания не верил. Я верил, что он сегодня всё-таки придёт и просто заберёт меня с собой.

Но вечер близился, а Реннера всё нет.

Полицейское Управление мне конечно, как дом родной и даже вопли комиссара уже воспринимаются, как серенада солнечной долины, но вот сам процесс бездействия моего, требующего выхода энергии, делал меня лишённым чувства юмора и сознания, бесчувственным чурбаном, который воспринимает окружающих его Твиста, прокурора и комиссара, как часть интерьера, а с интерьером разговаривают только душевно-больные люди. Я и молчал.

Реннер появился, когда я уже отчаялся и даже осунулся и постарел. В отличие от меня, дорогой во всех смыслах адвокат, источал елей и из него бил неиссякаемый источник позитивной энергии, подкреплённый познаниями в юриспруденции. Захотелось припасть к этому источнику и пить, пока пузо не треснет.

Реннер дал сделать мне пару глотков, то-есть две секунды улыбался, а потом перекрыл кран, выключив улыбку и открыл вентиль своего красноречия.

– Ну… что… ковбой… Влип?!. Твист говорит… что поймал тебя… практически на месте преступления…

– Твист наговорит!.. Больше слушай!..

– Тогда… давай ты рассказывай… С самого начала…

– В смысле?!. От сотворения мира?!.

– Ну-у… давай от сотворения… Если тебе так проще…

Я начал со вчерашнего дня и во всех подробностях изложил Реннеру свою версию. То-еть, правду. Умолчал только о писающем пёсике, хотя, если-бы не он, я может быть о камерах и не додумался-бы.