– Она что ж, призналась в убийстве? – ужаснулась я.

– Призналась?! Как же! Все убийцы поначалу белые и пушистые! Сначала клянутся, что никакого отношения к делу не имеют: случайно на месте преступления оказались, мимо проходили. Потом уходят в несознанку. Ну а потом посидят, посидят под следствием, поймут, что все равно правосудия не избежать, и начинают строчить чистосердечные признания, в надежде, что срок скостят.

– Могу я с ней поговорить? – с полной безнадегой в голосе спросила я.

– Нет, – нагло ответил лейтенант.

– Моя подзащитная имеет право на адвоката, – заявила Алина, приподнимаясь со своего места. – Не заставляйте меня звонить вашему начальству.

– Звоните, мне уже все равно, – отмахнулся Семен Иванович от Алины, тучей нависшей над ним. – Звоните куда угодно, хоть генеральному прокурору, только из этого мало что выйдет.

– Вы можете аргументировать ваш отказ, желательно в письменной форме? – угрожающе спросила Алина.

– Аргументировать? – удивился Семен Иванович. Что он может аргументировать, если сам не понимает, как все произошло на самом деле? – Господи, блин горелый! Как вы можете поговорить с задержанной, если ее здесь нет?! Как?!

– Ее что, перевели в городское или областное управление?

– Испарилась ваша Клюквина! Мухой просочилась сквозь решетку! Убежала! Удрала! Сгинула! – заходясь в истерике, продолжал орать лейтенант. Брызги слюны разлетались в стороны, капельки пота объединялись в ручьи и стекали со лба прямо на стол. Краснота приобрела багровые оттенки, теперь его лицо напоминало не помидор, а срез спелой свеклы. – Интеллигентная, воспитанная. Это уж точно! Записку на двери оставила!

– Какую записку? – ухватились мы с Алиной за последние слова Бузько.

– Какую? Мелом нацарапала, простите, мол, полицейские. У меня нет другого выхода. Мне надо завершить начатое дело.

Я переглянулась с Алиной. Какое дело задумала Степа? Во что она влипла?

– Какое дело?

– Об этом я у вас хотел спросить. На что способна эта ваша Степанида? Может, ваша родственница – серийный убийца, и для ровного счета ей еще пяти трупов не хватает?

– Да вы что! Шутите? Вы же ее совсем не знаете! – вступилась я за Степу, но уже не так уверенно, как раньше.

– Да мне бы ее вообще не знать! Вашу Степаниду Степановну. Тьфу, надо же было так женщину назвать!

– Семен Иванович, держите себя в руках, – Алина попыталась утихомирить не на шутку разбушевавшегося лейтенанта. – Мы во всем разберемся. Мы найдем Степу и найдем убийцу. Можете даже не сомневаться. Пойдемте, вы нам покажите камеру, из которой она сбежала.

Бузько покорно выполз из-за стола.

– Идемте. – Он пропустил нас в коридор, запер дверь на ключ и пошел в другой конец здания. Мы переглянулись и пристроились следом за ним.

– Кстати, охрана была в эту ночь? – по пути спросила Алина.

– Охрана? – повторил Семен Иванович. Я заметила, он каждый раз переспрашивал, когда не знал, что ответить.

– Да, Степаниду Степановну кто-нибудь охранял?

– Вообще-то положено охранять, но… Как вам объяснить? У меня сотрудников раз, два и обчелся, не могут они круглосуточно работать. Один в отгуле, один после суток. Третий и четвертый должны были с утра ехать отдыхающих опрашивать. Я тоже два дня дома не был. Некому было сторожить вашу Клюквину. Некому! Честно признаюсь, меня смутил внешний вид вашей родственницы. Худенькая, маленькая, ситцевый халатик, очочки на носу. Ну какая из нее убийца? Теперь я не сомневаюсь, под шкуркой щуплой овечки скрывалась матерая волчица. Но тогда я решил, что ничего не произойдет, если я ее просто закрою на замок. Пересидит как-нибудь пять часов до утра. А утром ее и след простыл, только послание на двери. Ведьма, форменная ведьма. Знал бы, в кандалы заковал, – горячился лейтенант, пока мы не дошли до конца коридора и не уткнулись в массивную дверь. – Пришли, вот камера. Смотрите.