– Правда, а где Хамелеон-то? – испуганно спросил Косой.

А Хамелеон сегодня в кабак «От винта» вовсе и не собирался. Он сегодня участвовал в постановке актуальнейшего научного эксперимента. Того самого, по проблемам адекватности зомби во время оргазма. Мы же с тобой знаем, дорогой читатель, что Хамелеон на все готов ради науки.

Эксперимент прошел удачно и без каких бы то ни было травм. Хамелеон, во всяком случае, был результатом доволен. И Крысуля тоже. Так что валялся Хамелеон на пушистой шкуре и лениво наблюдал, как за окном сквозь влажные сосновые лапы пробивается хмурое дождливое утро.

Металлическая стружка противно скрипела о бронированные подошвы высоких ботинок. Тяжелая обувь и неудобная, но без нее никак. Острая стружка живо измочалит даже швайнехундову кожу.

Она заменяла здесь опавшую хвою, эта стружка. Какой лес, такая и хвоя. А вокруг возвышались искривленные металлически поблескивающие стволы, раскинувшие там, в вышине, широкие пластины солнечных батарей. Эти деревья действительно были железными, но они как-то по-своему жили, росли – то там, то здесь слышался скрип деформирующегося металла. И вниз осыпались отслоившиеся острые спиральки.

Иногда серо-стальной цвет покрывающего землю стружечного ковра сменялся ржаво рыжим. Это она так вянет, местная «хвоя». Ржавеет. Девушки предпочитали идти именно там: тяжелая и влажная, ржавая стружка прибивала к земле еще большую здешнюю пакость – мельчайшую стальную пыль. День сегодня выдался тихий, безветренный, иначе они бы и не сунулись в Железный Лес несмотря на бронекостюмы с замкнутой системой дыханья. Крысуля, конечно, дура, но не до такой же степени. А если поднимется ветер, придется срочно рвать когти. Потому что тогда начнутся полные «ой» и «тушите свет». Пыль поднимется вверх и лес накроет плотный серебристый туман. В нем и по началу-то ни черта не видать, а потом летучая наждачка быстро исчеркает бронестекло шлема почти до непрозрачности. Вот и выбирайся на ощупь и возноси хвалу замкнутой системе дыхания – пыль забила бы любые фильтры на счет раз.

– Они в каком-то смысле живые, эти деревья – задумчиво говорила Крысуля. – Интересно, согласилась бы с этим Нейтронная Бомба? Признала бы живыми, или нет? Хотя вопрос этот насквозь терминологический, так что я имею полное право не согласиться с ее мнением. Впрочем, пока дотащишь отсюда какую-нибудь ветку, она по-любому сдохнет. Так что эксперимент не получится.

– Ты дура, – твердо объявила Стрекоза. Ее голос глухо звучал из-под забрала шлема.

– Ага, – не стала спорить Крысуля. – А интересно, если… О! Смотри, вот оно.

– Ложись! – внезапно заорала Стрекоза и оперативно шлепнулась на землю, машинально прикрыв голову руками. Крысуля повалилась на спину – ч-черт, баллон бы не повредить – перекатилась, еще в движении ловя в прицел продолговатый плод, вдруг раскрывшийся и лупивший теперь со всей дури стальными шариками.

Мимо. Впрочем, та сторона тоже промазала.

Зараза, что ж ветка так дрыгается? Ветра нет, да и вообще она металлическая, поди раскачай такую. Опять мимо. Она что, нарочно сбивает прицел этим хаотичным дерганьем?

Ага, есть. Отстрелянный от родного дерева, плод со звоном грохнулся на землю. Отбой.

Крысуля уселась и задумчиво уставилась на серебристо поблескивающую железную фиговину, до смешного напоминающую треснувший вдоль кабачок. Их так и называли в народе кабачками.

– Ну и зачем это? – вопросила она

– Что зачем? – переспросила Стрекоза, поднимаясь и отряхивая прилипшую стружку.

– Зачем оно стреляет? Органику, ясен пень, оно не жрет, в удобрениях вряд ли нуждается. Защищается? От кого?