Филолог тяжко вздохнул. С трудом перевернулся на спину. Закрыл глаза. Жизнь казалась бессмысленной, как томик Ли Бо без перевода.

Потом он долго лежал, глядя в высокий потолок.

Потом закрыл глаза.

Полежал так еще с полчаса. И, кажется, умер.

А назавтра пришел из гостей старик Драморецкий. Повел носом на дверь в туалет, сердито ее прикрыл. Покосился на комнату соседа. И рассердился еще больше.

Но сдержался. Подался на кухню – рыбу жарить, сковородкой греметь.

Отменный получился минтай!

Сделать соседу замечание, чтобы дверь не забывал закрывать, старик решил чуть позже – когда сковородку вымоет.

Не иначе как перелётная птица, возвращаясь домой из Африки, заночевала однажды вечером у Еремеева на балконе. Ну, кто бы ещё мог нашептать Александру Ивановичу о том, что в далёкой Эфиопии можно запросто приобрести партию пуховиков буквально за копейки? Положим, с птицей все ясно: переночевала да и подалась к себе на родину – в одну неприметную рощицу под Рязанью. А вот с Еремеевым приключилась целая история.

* * *

Началось все в четверг пополудни, часа примерно в четыре. Помнится, Еремеев вернулся домой задумчивым, чуть ли не малахольным, долго возился в прихожей, переобуваясь в тапочки, и пошёл после этого не на кухню, как всегда, а двинулся в ванную, где минуть пятнадцать шумел водой и фыркал, словно морж в зоопарке. И лишь отфыркав своё, показался, наконец, на глаза супруге – весь мокрый, взъерошенный и решительный.

– Так что готовь, Эльвира, чемодан – скоро в Африку еду! – объявил Еремеев, и для начала подсел к столу. – Что там у нас? Опять пельмени в горшочке?

– В горшочке, как ты и просил, – отвечала супруга.

– Могла бы и два горшка на стол поставить. Или три, – ворчливо заметил Еремеев,. – Я ведь тебе не профессор какой, мне калории ох как нужны! Да ты не суетись, второй попозже подашь. Когда я с первым управлюсь.

И споро заработал вилкой, отложив разговор про Африку на сладкое.

Еремеев не лгал: действительно, профессором он ни разу не был. Как начал году в восемьдесят восьмом с кладовщика, так двадцать с лишним лет по складской части и проработал. Потом склад акционировали, а Еремеев опять при нём. Святое дело! Тем более что у склада были не только надёжные стены, но и солидная крыша, преимущественно генеральского состава.

– Так вот, значит, Эльвира, решил я в Африку съездить, – продолжил Еремеев после того, как с горшками было покончено. – На пальмы хочу посмотреть, да и вообще… По делам туда еду. Да я со своей работой, считай, года четыре как в отпуске не был! Давно бы отдохнуть пора.

– Может, и меня с собой в Африку захватишь? – робко спросила супруга. – Вместе бы на пальмы и смотрели. Опять же, обеды бы тебе варила…

Но Еремеев так выразительно на неё посмотрел, что проблема африканских обедов отпала как бы сама собой. Обидевшись, супруга загремела посудой. А Еремеев допил кофе и отправился в свою комнату, где плотно подсел к столу и занялся необходимыми вычислениями.

Если кто-то думает, что в наше время съездить за границу так же легко, как смотаться в Бирюлёво на дачу, тот сильно ошибается. Сотни вопросов буквально сваливаются на голову каждому, кто вознамерился провести уик-энд где-нибудь в Гонолулу у двоюродной тёти. И какие, замечу, вопросы! Прямо оторопь берет. Например, какая водка лучше всего подойдёт в качестве презента – «Господа офицеры», «Чарка» или обычная «Капель»? А главное, сколько бутылок?

Опять же, закуска нужна. Интересно, красная икра пойдёт? Или все таки на чёрную настраиваться?..

Вопросов было много, и на каждый из них необходимо было дать хотя бы приблизительный ответ. Удивительно ли, что в тот день Еремеев засиделся за столом далеко за полночь? Уже давно был выключен свет, и супруга спала, не дочитав у Марининой в «Шестёрках» полторы странички, а из-за двери комнаты, где засел Еремеев, все ещё доносился озабоченный шепоток: