А там уже и стол накрыт, и слуги готовы помочь Царю освежиться и переодеться, и дочь родная с улыбкой на лице его встречает. Удивился Царь, стал расспрашивать, тут Царевна и поведала, что явился от него молодой гонец, весь из себя ладный да пригожий, и ее успокоил, да и слугам приказов нараздавал, да поинтересовалась, когда и где он успел такого необыкновенного помощника себе найти?

Тут Царь опять изумился, ведь никого он не посылал гонцом своим, да Марья-царевна в сторону рукою показала, вот Царь и заметил Ивана, что стоял у входа во Дворец, не решаясь без приглашения войти. И подивился Царь и воспитанию, и смекалке, и храбрости Ивана, вот и пригласил его своим помощником стать.

Согласился Иван без колебаний, словно заранее уже этого ожидая, и стал во дворце служить, да Царю в делах его первым помощником быть.

Прошло ни много, ни мало времени, да не мог Царь нарадоваться, что свел его случай с таким способным молодцем. И все то у него в руках ладилось, все получалось, и голова работала за сотню его прошлых помощников, и с людьми всеми он общий язык находил, будь то гости именитые, или слуги во дворце. Все Ивана уважали за трудолюбие, за честность, все любили за сердце доброе, а уж если он в руки гусли-самогуды свои брал, то тут уж людей равнодушных совсем не оставалось!

И вот однажды, в один из вечеров, когда все угощения были съедены, все вина выпиты, а все песни спеты, поинтересовался Царь у Ивана – как это его, такого помощника знатного из дома отпустили, аль у Ивана и дома то нет?

– Есть у меня дом, Царь-батюшка, есть и отец родной с братьями старшими, да вот история со мной приключилась такая, что путь к дому родному теперь заказан, – ответил Иван. И рассказал все, что с ним приключилось.

Царь слушал очень внимательно, уж больно ему Иван понравился, да только рассказ про вещунью начался, загорелись глаза у Царя любопытством и стал он настойчиво выпытывать у рассказчика – что же такого он увидел в шатре у вещуньи, что даже отцу родному с братьями рассказать не смог?

– Прости меня, Государь, но и батюшке не сказал, и теперь правду открыть не могу, ведь и вещунья так наказала, да и мне проверить надобно, так ли все сбудется, а вдруг – обман это все? Зачем же я тебя тревожить по напрасну стану?

Рассерчал на него Царь, стал настаивать, да только Иван стоит на своем, Царю вновь отказывает, вот и договорились до того, что вызвали охрану да Ивана в темницу повели, и сколько бы Царевна не умоляла, ни упрашивала, Царь тоже непреклонен остался – до той поры Ивану в темнице быть, пока от решения своего не отступится!

Так бы и томиться Ивану в заточении в одиночестве, да прокралась к нему как-то раз Марья- Царевна, и открылась, что вскоре вступит она в свой возраст, когда Царь- батюшка решил ее замуж отдать.

А сам пока решил к Василисе Прекрасной сватов заслать. Молод и силен еще был Царь, не хотелось теперь ему бобылем ходить, когда дочь любимая скоро себе пару найдет.

И поведала Марья-царевна, что никто из его избранников ее сердцу девичьему не мил, а без любви она замуж идти не хочет, да только батюшка если что решил, то и сделает, уж ее уговорить своими уговорами точно сможет. И что осталось до момента этого совсем немного времени, только три месяца да три дня.

А сама на Ивана смотрит так с надеждою, так с мольбою, словно еще что сказать хочет, да не решается, а потом и вовсе засмущалась, да к себе в покои и убежала.

А потом еще и сама приходила и Ивана нормальной едой кормила, либо через слуг верных передавала, но всегда Иван ее заботу о себе чувствовал. И так хорошо у него на сердце стало, словно он родную душу встретил, что о нем заботится и переживает. И стало на душе у него тепло так, словно огонек какой зажегся, и с каждою встречей все ярче разгораться стал.