Джеффик деловито показывает, какую кнопочку изнутри туалета надо утопить на защелке его двери, чтобы заблокировать замок, ну чтобы он случайно не зашел, когда нельзя. Сам он тоже, говорит, утапливает защелку на нашей. Главное, не забыть открыть потом.

Впрочем, владелец апартаментов обнадеживает нас, что уходит на работу днем, поэтому неудобства в принципе минимальны будут.

Так и выходит, писающего мальчика застаем только один раз. А он нас ни разу. А вообще стали просто стучаться, или прислушиваться, или спрашивать на всякий случай.

Еще у Джеффа в наличии большая ванная за занавеской! Саня, который, стараясь не мешать, тоже ходит с нами на экскурсии по дому, восхищенно цокает языком, говорит, что удобства с настоящей ванной явление редкое для Мексики. Обычно душ и все. Говорит, просто повезло. Тоже, похоже, как и я, по ванне сохнет. Я так большой ее любитель.

– Электронагреватель для горячей воды, включается автоматически, – поясняет хозяин, – Вот тут регулируется. Но если включить воду сильно, то особо горячей она не бывает.

– Понятно. Не успевает нагреться, расход большой – запоминаем мы, и наивно думаем, что маленькую струю он точно нагреет.

На голову, если стоять посреди ванной комнаты, с мохнатого пятна на потолке уже распустившегося, как жухлая хризантема, иногда капает вода от соседей сверху.

– Понимаете, я уже не первый месяц веду с ними переговоры, чтоб меняли трубы, но пока безуспешно. Они не хотят признавать, что это зона их ответственности, – сдерживая недовольство нехорошими соседями, достойно поясняет молодой человек. Вот такие несознательные люди попались. Поэтому под хризантемой лежит на полу тряпка, ее не надо сбивать и убирать, только выжимать иногда. Капает не всегда, кстати, а по неподдающемуся логике графику.

В углу под раковиной с зеркалом, украшенным опять же красноватыми кровавыми подсветками, стоит щупленький электронагреватель. Ого-го! Это и есть обещанное отопление. Можно пользоваться.

В общем ванна в нашем распоряжении, но здесь реально холодно, еще и форточка открыта. Лично мне, когда холодно, то в ванну, где вода не особо горячая, вообще не хочется идти. Ладно, потом опробуем.

Посетив по очереди удобства, возвращаемся в столовую, как мы уже окрестили холл. Джефф должен убегать на работу, он и так задержался с нами, поэтому чай пить не будет, выдает ключи и говорит, чтоб звонили или писали, если что. Он на связи, со всеми непонятками поможет. И убегает. Увидимся вечером. Си ю, си ююю. Бай, бай!

А мы втроем садимся, наконец, испить чайку. Это святое.

Эх, как сядешь за стол напротив окна, как глянешь в бескрайний простор над крышами Мехико, так оказывается и шевелиться неохота, и взгляд не оторвать, и умиротворение внутри, как ни банально звучит, а разливается.

Я уже понимаю, что это будет отдельный вид деятельности, пардон, бездеятельности, пока мы будем находиться в этом доме. Называется «смотреть вдаль».

Поскольку энергия от съеденных во время заброски нас в «Психозис» такосов уже была на исходе, вспоминаем, что в чемодане есть быстрорастворимая вермишелька со вкусом чего-то мясного, которой мы, как «большие», затарились в Канкуне и, тут же вытащив на свет божий, завариваем по порции в обнаруженных на кухне тарелках.

О, тарелки в этом доме — это отдельная песня! Они разнокалиберные, от ультрасовременных наклонных на ножках до старинных фарфоровых. Я выбираю древнюю тонкого фарфора, с волнистым ободочком и подстертым рисунком на дне из гобеленовой жизни пастушков. Такая милота исходит от нее. Охота забрать себе.

В такой посуде любая пища становится божественной. Люда предпочитает новенький бело-зеленый квадратный модерн, а Саня сказал, что ему все равно, и большая суповая тарелка с голубыми цветочками, наугад выдернутая Людмилой из посудницы, его вполне устраивает. Но чашку под чай наш аскет все-таки выбирает сам, самую большую с черепом и костями на белом боку.