– От чего же он произведён, Лариса Самсоновна?

– Есть такое священное приморское дерево аралия. Название его начинается с буквы «А». В нём всё целебно – и листья, и корни, и кора. Я – Аральская. Но ни в коем случае, не Оральская! Запомни и ты, мадам Придорожная!

– Хорошо. Запомню, госпожа ведунья Аральская.

– Вот и славно. На всякий случай, повтори!

– Повторяю! Вы ни при каких обстоятельствах ни Оральская, а госпожа Аральская.

– Вот и прекрасно. Теперь перейдём к делу! Как я поняла, мне необходимо произвести присушку, заставить какого-то мужика полюбить тебя, мадам Придорожная, пламенно, страстно и нежно. Возможно, и до гроба.

– Да. Но надо это сделать, как можно стремительней. Я очень хочу, чтобы всё произошло быстро. Я верю в вас, наша замечательная ведунья!

Придорожная расстёгнула сумочку, достала оттуда фотографию и протягиваёт её Аральской.

Внимательно и долго Аральская рассматривала фото. Потом. отложив его в сторону, налила в фарфоровую чашу из стеклянной колбы граммов сто жёлто-зелёной жидкости. Смочила пальцы правой руки «всесильной» влагой, брызнула ей на фото. Зажгла большую восковую свечу. Поднесла пламя к фотографии.

Над высокогорьем и могучими дубами парил орёл, видно, собирался лететь по своим делам. Но Мурашов, Лопатов и незнакомый грибник, в отличие от орла, никуда особо не спешили. Они сидели в тех же позах и наблюдали за полётом птицы.

Всё правильно. Если сам не умеешь летать, то понаблюдай за тем, как это делают другие. Но только орлам завидовать не стоит, иначе в трёх последующих жизнях Господь исполнит твоё желание. А поскольку в мирозданческом «искривлённом» пространстве разного рода явления обобщаются, то полетишь ты в туманное грядущее в виде навозной мухи. Она, по понятиям Высших Сил, ничем не хуже орла.

По большому счёту, здесь налицо абсолютная демократия. Было бы смешно ставить под сомнение то, что явно. Впрочем, возможно, всё это и не так и, всё-таки, все существа, каким-то образом, подразделяются на высших, средних и низших. Но, опять же, это, всего лишь, условности. Так что, наблюдай за тем, что тебе не дано, не предназначено природой, и не завидуй.

Лопатов, как бы, ненароком, случайно вылил почти половину флакона живительной влаги на культю грибника. Жестом извинился. Дескать, так получилось. Грибник отмахнулся, давая понять, что ничего страшного не произошло. Вода ещё никому и никогда не вредила.

– Только я не понимаю, зачем вам столько мухоморов. Кому это надо? – грибник обратился у Мурашову. – Их, конечно, после капитальной термической обработки можно принимать в пищу. Но есть же нормальные грибы. Проблем с ними не существует.

– Это надо не мне, а моей родине! – раздраженно ответил Мурашов. – Я, по натуре, гурман. Ем только строго изысканные блюда. Кроме того, обожаю рисковать, когда имеется такая возможность.

– На каждом шагу имеется такая возможность, – мудро изрёк одноногий грибник. – Тут даже и особо и напрягаться не надо, чтобы вляпаться в какую-нибудь экстремальную историю.

– Наверное, это так, – пожал плечами Мурашов. – Спорить не буду.

– А я вот на машине, – меняя тему разговора, сообщил мужик с костылями. – Я всегда по грибы на автомобиле езжу.

– Это меня радует, – сказал сельский врач.– Мне очень приятно и на душе становится тепло, когда другим людям хорошо.

– Я из Владивостока сюда приехал. Автомобиль у меня старенький, но очень надёжный, – уточнил грибник. – Решил немного боровиков и подосиновиков набрать. Но я собираю их для себя, а не для родины. Буду их жарить и есть. Жена и дети тоже поедят. Я им оставлю.