– Тогда ты просто дура.

Вот мы готовы, и сестра повела меня в спальню королевы.

– Она тебя возьмет обратно, но горячего приема не жди, – бросила Анна через плечо, когда часовой перед дверью вскинул руку в приветственном салюте, а потом распахнул широкие двери в парадную спальню королевы. Мы обе, сестры Болейн, вошли – ни тени смущения, будто нам принадлежит ползамка.

Королева сидела под окном на низкой скамье, окно открыто нараспашку, пусть веет прохладный вечерний ветерок. Музыкант устроился рядом, перебирает струны лютни. Придворные дамы расположились вокруг. Одни вышивают, другие сидят без дела, ждут – скоро позовут к ужину. Казалось, королева живет мирной жизнью, в доме мужа, окружена подругами, глядит в окно на маленький городок и свинцового цвета излучину реки вдали. Увидела меня, лицо не изменилось. Слишком хорошая выучка, никогда не выдаст своего разочарования. Небрежно улыбнулась:

– А, миссис Кэри. Выздоровели, вернулись наконец ко двору?

Я присела в глубоком реверансе:

– Как будет угодно вашему величеству.

– Все это время провели в родительском доме, так долго?

– Да, в замке Хевер, ваше величество.

– Должно быть, хорошо отдохнули. Там вокруг ведь ничего нет. Одни овцы да коровы?

– Вы правы, там только фермы, – кивнула я. – Но мне нашлись занятия. Ездила верхом, глядела на поля, разговаривала с крестьянами.

На минутку ее заинтересовали эти далекие поля: столько лет уже живет в Англии, а ничего, кроме охоты, пикников да королевских кортежей, не видела. Но тут она вспомнила, почему мне пришлось оставить двор.

– Его величество приказал вам вернуться?

У меня за спиной предупреждающе зашипела Анна, но я и внимания не обратила. Романтическая глупость, но мне не хотелось лгать, глядя прямо в честные глаза этой благородной дамы. Почтительно произнесла:

– Король послал за мной, ваше величество.

Королева кивнула и взглянула на свои руки, покойно лежащие на коленях.

– Ну тогда вам повезло, – только и сказала она.

Долгое молчание. Как же мне хотелось признаться, сказать: «Я полюбила вашего мужа», но я знала, она вознесена слишком высоко. Дух этой женщины закален как лучшая сталь, издает только чистый звук. Не в пример всем нам, она – чистое серебро, а мы так, жестянки, плебейская смесь олова со свинцом.

Тяжелые двойные двери распахнулись.

– Его величество король, – провозгласил герольд, и Генрих небрежной походкой вошел в комнату.

– Позвольте сопроводить вас на ужин, – начал он и осекся – увидел меня.

Понимающий взгляд королевы скользил с его застывшего от неожиданности лица к моему и обратно.

– Мария! – воскликнул король.

Я даже забыла сделать реверанс, только смотрела на него во все глаза. Даже еле слышное восклицание Анны не вывело меня из транса. Король тремя быстрыми шагами пересек комнату, взял мои руки в свои, прижал к груди. Жесткая вышивка камзола оцарапала мне пальцы, но шелковая рубашка казалась сквозь прорези камзола мягче пуха.

– Любовь моя, – шепнул он еле слышно. – Добро пожаловать обратно.

– Благодарю вас…

– Они мне доложили, тебя сослали, чтобы преподать урок. Не ошибусь ли, если скажу, что ты вернулась, так ничему и не научившись?

– Да, да, несомненно, – только и могла бормотать я.

– Они тебя бранили?

Я коротко рассмеялась, взглянула на него – голубые глаза сияют.

– Нет, немножко поворчали, и все.

– Хочешь снова быть при дворе?

– Да, да.

Королева поднялась на ноги.

– Пора идти к столу, время ужина, – сказала она.

Генрих обернулся через плечо. Она протянула ему руку, величественная, как истинная дочь Испании. Он шагнул к ней, верный многолетней привычке повиновения и поклонения. Мне ничего не приходило в голову – как вновь завладеть его вниманием? Я пошла вслед за ней, низко наклонилась поправить шлейф платья, она ступала истинно по-королевски, невысокая, коренастая, но прекрасная, несмотря на читающуюся на лице усталость.