– Здравствуйте, очень рада вас видеть.

– И я, – он встал и слегка пожал ее руку.

Вот у Маши вся привлекательность именно в этом – не красота, а эстетичность – «порода».

– Вы сегодня в гостях. Не скажу, что каждый раз будем вас баловать, но сегодня – карт-бланш.

– Радость, которую не способен скрыть. Если б вы знали, до чего редко нашему брату-прокурору удается попользоваться на дармовщинку.

Весело блеснули ее глазами, на секунду явился ровный ряд белых зубов, он успел рассмотреть сейчас – глаза все-таки карие, но оригинально-светлого тона.

– Так что для начала?

– По скромному – пиво.

Она быстро встала и направилась к бару.

Ноги на небольшом каблучке, не то чтобы очень красивые, но с правильными пропорциями. А правильное – уже этим самим эстетично.

Она зашла за стойку бара, покрутилась там чуть и скоро явилась с большим бокалом пива для гостя и небольшим, с вином, для себя.

– У вас тут самообслуживание?

– Наше заведение зарегистрировано как одно из подразделений газеты. Мы некоммерческий клуб. Продукты и напитки покупаются в торговой сети, микроволновка позволяет всегда иметь горячие блюда, овощные салаты быстро делаем сами – у нас даже соревновательность в этой сфере.

– Прекрасное заведение: ни кассового аппарата, ни разрешения санитарной службы. Ваше счастье, что у прокураторы хватает дел и не хватает кадров.

– Ой, не желаю никому зла, но значит, вы до нас доберетесь очень нескоро. – Опять блеснули красивые зубы: – А правильнее, ха-ха, никогда.

– Вы выросли в этом городе, Маша?

– Нет. Я выросла в столице губернии. Там же закончила университет. Журналистику. Жила с дедушкой и бабушкой. Мама давно вторым браком в Москве, папы нет на свете. И когда мои старики умерли – почти в один год – присмотрела этот городок, где дешевле и можно завести свое дело.

– Квартиру продали?

– Четырехкомнатную, в сталинском доме. А здесь – однокомнатная, мне больше зачем? – прокурор кивнул, она договорила: – Половина времени на работе, досуг – здесь в кафе, – и улыбнулась с оттенком смущения.

– Судя по количеству рекламы в вашей газете, коммерчески вы неплохо движетесь?

– Неплохо. А как движется дело с убийством священника?

Прокурор усмехнулся, вспомнив газетную публикацию.

– И завтра появится: «По сведениям от информированного источника из нашей городской прокуратуры…»

– Напишем: «По некоторым данным…». И потом, мы можем с пользой для обеих сторон обмениваться информацией.

– На что вы меня толкаете?

– Виктор, не упрямьтесь. Мы опросили прихожан, соседей его по подъезду. Сэкономите время, при вашей нехватке кадров.

Пришла мысль – некоторой информации полезно дать «утечь».

– Священник помешал при попытке ограбления церкви.

– Там есть, что грабить?

– Есть дорогие иконы.

– Иконы были «заказаны»?

– Почти что наверняка.

– Однако преступники ничего не забрали, – ее голос прозвучал намеренно утвердительно.

– Значит, вы расспросили дьякона. Ну, собственно, мы с него подписку о неразглашении не брали. Да, кто-то спугнул преступников.

– Могу добавить: две иконы пятнадцатого века, ярославская школа.

Сразу мелькнула мысль: «Дьякон не знал о третьей иконе? Покойный священник сказал ему о двух и не сказал про очень старинную псковскую? Это почему?»

– Прихожане, которых мои сотрудники опрашивали, считают, что батюшка не мог открыть дверь незнакомым людям. Дверь после службы, когда задерживался, он запирал. В двери есть глазок, с улицы над входом яркий фонарь – закрытый, лампочку с него не свинтишь.

– А многих прихожан опрашивали?

– Не очень многих. Но свидетели важные. Там несколько бабушек, проживающих поблизости, которые на все службы ходили, со священником общались. Эти всё знают.