Ерофей осторожно прошел в горницу, но сел за соседний пустой стол. Максим налил из кувшина медовухи в железную кружку и кликнул служанку:

– Евдокия, подай гостю.

Толстоватая служка, виляя упитанной задницей перед гостями, взяла кружку и поставила Ерошке на стол, также на его столе оказались солонина и пироги с капустой. Брошка расстегнул ворот рубахи и перекрестился.

– Пей за гостей наших! – Максим поднял бокал. – Вот по правую руку от меня – Ермак Тимофеич, знатный казачий атаман. А по левую руку тоже атаман, только рангом поменьше. – Максим рассмеялся. – Поменьше, да кусает столь же ладно.

– Ладно тебе, купец, – проревел второй атаман. – Иван Кольцов я.

Максим вновь наполнил кубок вином и показал на Брошку.

– Вот человек мой доверенный, с вами, казаки, пойдет.

– Соглядатаем твоим, а, Максим? – усмехнулся Иван Кольцо. – Не доверяешь?

– Обижаешь, атаман, – улыбнулся Максим. – С бурлаков парня взял. Обучил с саблей и пищалью обращаться. Пусть в деле себя покажет, а вернется живой и со славой, к себе на службу возьму.

– А не жалко тебе человека своего? – подал голос Ермак. – Дело сложное, чай, не крестный ход.

Максим опрокинул стакан:

– Знаю, атаман. Такова воля государева.

– Знаем мы, чья это воля! – прохрипел уже захмелевший от вина Кольцов. – Ты же, Максим, с братом своим и ездил в Москву с грамотой к царю.

Максим и Никита переглянулись.

– То верно, казаки, и не скрываем. А доколе татарам деревеньки наши жечь да люд православный в полон угонять? Давеча на Чусовой три хутора да с десяток выселок разорили басурмане. Всех порубили, даже детишек. – Максим отвернулся и сплюнул в открытое окно. – Да и пора вере Христовой за Урал-камень прийти.

– Про веру верно молвил, Максим! – Ермак поднялся со своего места. – Но и карман свой не забыл.

Максим рассмеялся:

– Так и вы, казаки, что возьмете в тех местах, все ваше, ну акромя земельки, конечно. Земля, она государева, разумеется.

– Складно поешь Максим, ох и складно… – Ермак осушил бокал. – Припасов сколько дашь?

Максим взял с тарелки щепоть квашеной капусты и отправил в рот. Капуста захрустела у него на зубах.

– Все берите. Себе для обороны городка оставлю немного, остальное – ваше. Вот те крест. – Максим и Никита встали из-за стола и, повернувшись к иконостасу, трижды перекрестились.

– Добро, купцы! – прогремел Ермак. – На том и порешим, да собираться в поход будем.

– Иван, принимай к себе молодца! – Ермак указал на Брошку.

Казаки сидели на бревнах, тихо переговариваясь между собой. Грядущая экспедиция несла в себе не только большие риски, но и хорошие прибыли.

Ермак и Максим стояли на пристани, наблюдая, как казаки и челядь грузят на струги пушки и заряд. Небо затянуло тучами, и накрапывал мелкий дождик. Камское лето было влажным и холодным, совсем не таким, как на Волге и Яике. Несколько стругов вытянули на берег, и посадские смолили днище. Из крепости приехали еще несколько подвод с порохом и пушками.

– Кажись, все, – довольно хмыкнул Максим. – Считать будешь? – Он повернулся к Ермаку.

– Да чего уж там, – буркнул Ермак. – И так вижу, что слово свое сдержали. Тепереча и наш черед.

Максим подошел к подводам и проверил, как укрыт порох. На одной из телег он заметил, что полог, укрывавший груз, был небрежно закинут сверху. На пищали тонкой струйкой стекала вода.

– Я тебе что говорил? – Он ударил кончиком жезла прямо в лоб сидевшего на подводе мужика. – Порох и оружие укрывать лучше.

Мужик жалобливо скуксился:

– Прости, барин. Виноват.

Он спрыгнул с подводы и начал заделывать щели.

– Еще денька три, и пойдем… – Ермак подошел к стругам на берегу.