Луна освещала едва колышущееся поле, покрытое плотной шапкой трав, в которой мерцали синие цветы. Они нежным цветом окутывали все вокруг и чарующе пахли. Сотни тысяч маленьких светлячков яркими точками порхали над ними.

Не веря своим глазам, Эрис погрузилась в поле. Касаясь руками травы и цветов, она чувствовала, как их сила наполняет ее. Царапины, оставленные на ее теле, затягивались, едва она касалась синих цветов. Здесь можно было остаться навечно. Но мысли об Алексе вернули ее из завораживающего плена. Красота места погасла для нее, и она видела только лицо брата, звавшего на помощь.

Склонившись, Эрис начала срывать цветки и наполнять их пыльцой свои карманы. Она не до конца понимала, как ее можно использовать против двух громадных чудовищ и обезумевшего старика, но постаралась набрать как можно больше. Стоило ей высыпать пыльцу из цветка себе на руку, как поврежденный цветок увядал и съеживался, погибая. Набрав полные карманы, Эрис поспешила назад к дому старика. Обратная дорога показалась ей легче, она словно восполнила свои силы там, на поле.

Девушка вырвалась из тени деревьев и с замиранием сердца увидела перед домом зловещую троицу. Чем ближе она приближалась к ним, тем менее уверенными становились ее шаги. Хищники и их хозяин не заметили ее, глядя себе под ноги. Эрис напрягла зрение и увидела там, куда они смотрели тело Алекса. Он лежал неподвижно, было неясно жив ли он.

– Вы можете полакомиться им, дети мои.

Услышав эти слова Эрис, кинулась к ним, закричав:

– Ну, уж нет! Сдохните твари!

В одно мгновение она прыгнула на спину к ближайшему зверю и высыпала ему на морду содержимое из кармана. Чудовище, взревев, отбросило девушку в сторону, и она больно ударилась затылком о каменные своды старого колодца.

Взбешенный зверь молниеносно навис над ней.

– Но почему? – вырвалось у Эрис.

Она не могла понять, почему зверь, не превращался в прах, корчась от боли.

– Глупая девчонка. Ты не учла одну вещь. Пыльца теряет свои свойства, стоит ей хоть немного намокнуть, – старик разразился хохотом, переходящим в грубый кашель.

Машинально Эрис дотронулась до своих карманов и поняла, что вся одежда до пояса промокла, а некогда воздушная пыльца теперь представляла собой вязкую серую жижу.

– Заканчивайте с ними, мне это порядком надоело, – сказал старик и направился в сторону дома.

Густая слюна капала на лицо и волосы Эрис, но ее это не беспокоило. Она готова была смириться с чем угодно, но только не с собственной смертью. Она не допускала и мысли о том, что через секунды ее и Алекса не будет на этой земле.

«Если бы осталась, хотя бы одна сухая песчинка, – подумала Эрис, – мы могли бы спастись. Но все намокло. Хотя…»

Она вспомнила, что гость пыльцы, не поместившуюся в карманы комбинезона, она высыпала в нагрудный карман, и он все еще оставался сухим. Ей было достаточно одного взмаха руки, и пыльца из раскрытой ладони посыпалась в морду чудовищу. Зверь укусил ее за выставленную вперед руку, и сквозь следы от его зубов выступила кровь. Почти тут же вопль, наполненный злостью и болью, разнесся по лесу. Чудовище погибало, корчась в муках. Быстро превратившись в раскаленные угли, тело зверя стало огненно-красным, от него веяло жаром. Впрочем, продолжалось это недолго, в один момент зверь вспыхнул и превратился в пепел, развеваемый на ветру.

– Как ты могла! Только не Маргис! Ты за все отомстишь! Мой друг, мое милое дитя!

Увидев происходящее, старик упал на колени и разразился грозными проклятиями. Испуганный Герос отскочил от Алекса и, поскуливая, прижался к хозяину.

Эрис, опираясь о колодец, встала и схватилась за покусанную руку. Кровь тонкой струйкой капала на землю.