– Хорошо, – серьёзно сказал Вольфгер, – я принимаю твою клятву. Но поскольку я обязан тебе жизнью так же, как ты мне, я тоже клянусь, что мы будем неразлучны. Знаешь, Карл, не обижайся, но вообще-то я раньше думал, что всё это сказки…

– Какие сказки? – не понял Карл.

– Ну, как какие? Про оборотней и вообще… Помню, в детстве меня нянька пугала по вечерам оборотнями, потом я про вервольфов в книгах читал, но мало ли что там пишут…

– Да уж, сказка, – невесело усмехнулся Карл. – Ну вот она, сказка, перед вами лежит, ни рукой, ни ногой пошевелить не может…

– Не бойся, слабость скоро пройдёт, – уверенно сказал Вольфгер. – Самое главное, ты в себя пришёл, теперь отлежишься, спешить нам некуда. Лишь бы дождь не пошёл, промокнем ведь до нитки, укрыться нам с тобой негде.

Карл повёл носом:

– Сегодня дождя не будет, я умею чуять погоду, а завтра к утру я уже буду на ногах. Господин барон, а где моя лошадь?

– Ну… Ты её… В общем, нет лошади, – уклонился от прямого ответа Вольфгер. – Зато моя уцелела, на ней ты и поедешь, когда придёшь в себя.

– Нет, ваша милость, лучше я пойду пешком, – возразил Карл. – Ваша лошадь меня всё равно далеко не увезёт, я для неё слишком тяжёлый. Лучше в ближайшей деревне купим мне коня посильнее. Седельные сумки моей лошади должны были уцелеть, там есть деньги.

– Деньги и у меня есть, – отмахнулся Вольфгер, – не в них дело. Беда в том, что в деревне нормальную лошадь не купишь. Ну какие у крестьян кони, сам посуди? Тягловые клячи, для седла они непригодны. Ладно, придумаем что-нибудь. А скажи, Карл, ты в любое время можешь в медведя перекинуться?

– Нет… – покачал головой Карл, – раньше-то я думал, что вообще не могу… Понимаете, ваша милость, позвать свою вторую, медвежью половину очень трудно. У нас этому учили старики, учили молодёжь долго, годами. Для этого были особые ритуалы, пили отвары, подростков окуривали сборами трав, состав которых знали только старейшие, и только на пятый год происходил обряд ини… ини… как это?

– Инициации, – подсказал Вольфгер.

– Вот-вот, это самое слово, – подтвердил Карл, не пытаясь его повторить, – а я по малолетству даже учиться не начал. Осенью должен был начать, но не успел… С тех пор, как я из своей деревни ушёл, я ни разу не смог перекинуться, хотя пробовал много раз. Я даже не знаю, как это делается. А тут всё получилось само собой. Я услышал ваш крик, оглянулся, увидел кровь у вас на лице и понял, что сейчас вас убьют. И тут у меня в голове помутилось… Что дальше было, не помню. Очнулся я уже здесь, на этой поляне.

– Вот как… – хмыкнул Вольфгер, – интересно. Во всяком случае, теперь мы знаем, что способность превращаться в медведя ты не потерял, это очень важно. Пока нам с тобой этого достаточно. Я вижу, тебе уже лучше, поэтому не боюсь оставить одного. Вот, возьми на всякий случай, это мой рейтарский пистолет, осторожно, он заряжен. А я пойду, поброжу по лесу, попробую подстрелить что-нибудь на ужин, фазана-то мы с тобой уже прикончили.

Вольфгер с трудом открыл разбухшую дубовую дверь и вышел на балкон, опоясывающий верхние этажи бергфрида. Замок был построен по всем правилам старинного искусства крепостной фортификации и рассчитан как на отражение штурма, так и на длительную осаду, однако, за всю его историю по прямому назначению не использовался ни разу. Места здесь были глухие – леса, горы, озёра, дорог мало – поэтому армии врага внешнего и внутреннего в лице жадных курфюрстов-соседей обходили владения фон Экков стороной. А замок так и остался стоять бесполезной каменной махиной, вросшей в речной берег и окружённой заплывшим рвом с водой. Со временем население замка уменьшалось, во дворце запирали одну комнату за другой, а когда во владение Альтенбергом вступил барон Вольфгер, он и вовсе перебрался жить в башню, а дворец зимой даже не отапливали. Мебель, картины и люстры годами пылились под чехлами, а на пыльных полах виднелись только цепочки мышиных следов.