Однако даже вид пожилого благообразного человека, похожего на монаха, не смягчил старуху.

– Не смейте ломиться в дом! Доктор Лютер давно не живёт здесь, он уехал, а когда вернётся, не знаю! Я здесь одна, меня оставили, как собаку, стеречь дом! Уходите!

Улучив момент, старуха неожиданно захлопнула дверь. Послышался лязг засова и удаляющиеся шаги.

– Вот и поговорили… – упавшим голосом сказал отец Иона.

– Старая ведьма! – сплюнул на снег Вольфгер. – Ну надо же случиться такому невезению!

– И что теперь делать? – спросил монах – Где мы будем искать Лютера? Куда он уехал? Зачем?

– Понятия не имею, – задумчиво ответил Вольфгер, подбрасывая снег носком сапога. – Хотя, знаешь, мне кое-что пришло в голову. Помнишь, секретарь Альбрехта Бранденбургского называл нам имена людей, с которыми можно будет в случае чего встретиться в Виттенберге?

– Так не помню, – ответил отец Иона, – имена я записал, но записи – вот горе! – остались на постоялом дворе, придётся возвращаться.

– Совсем никого не помнишь? Ты же монах, у тебя память должна быть лучше моей!

– А лет-то мне сколько, а? Постой, он вроде говорил про бургомистра. Он местный богатей, художник и покровитель Лютера. Кажется, его фамилия Кранах или как-то так.

– Ну вот, а ты говоришь – память плохая! – повеселел Вольфгер. – Точно! Теперь и я вспомнил, Лукас Кранах, вот как его зовут! И он не только покровитель, а даже друг Лютера. Пошли к нему, уж бургомистр-то наверняка знает, куда уехал его друг и профессор местного университета!

– Молодец, мальчик мой, – кивнул монах. – Это ты хорошо придумал. Но послушай-ка, а бургомистр нас примет?

– Не забывай: я – фрайхерр фон Экк! – задрал нос Вольфгер. – Наш род – один из древнейших и богатейших в империи. Пусть только попробует не принять! Ладно, пошли. Мы вроде бы недалеко ушли от рыночной площади, хотя улицы здесь как моток шерсти. Магистрат у рынка, думаю, не заблудимся.

Они быстро вернулись в центр города и отыскали здание магистрата, но им не повезло: бургомистр сегодня на службу прибыть не изволил, а работал дома. Пришлось идти туда. В доме бургомистра навстречу барону и монаху вышел толстый слуга в ливрее, на которой был вышит герб Кранахов: крылатый змей с изумрудом в пасти. Такой же герб красовался на щите, висящем на стене.

– Что-то я такого уродца в гербовнике не помню, – тихонько хмыкнул Вольфгер. – Передай своему господину, что фрайхерр Вольфгер фон Экк желает повидаться с ним по важному делу, – приказал барон слуге, скидывая ему на руки плащ. Тот важно кивнул и удалился вглубь дома, а Вольфгер подошёл к кафельной печке и с наслаждением стал греть замёрзшие руки. Отец Иона прислонился к печи спиной. Судя по прихожей, бургомистр Виттенберга был человеком богатым и жил на широкую ногу. Хорошая мебель, наборный паркет, начищенные бронзовые подсвечники с дорогими восковыми свечами.

– Господин бургомистр примет вас в мастерской, пожалуйте сюда, – объявил вернувшийся к гостям слуга.

Они прошли через анфиладу парадных комнат и попали в мастерскую, большую прямоугольную залу, одна стена которой выходила в сад и была застеклена. Несмотря на то, что в мастерской топились две печи, было холодновато, от окна ощутимо дуло. Остальные стены были увешены картинами, рисунками и гравюрами. Некоторые полотна в рамах стояли на полу, а холсты свёрнуты в трубки. В комнате пахло краской, скипидаром, растительным маслом и ещё чем-то резким и незнакомым.

Художник стоял перед мольбертом. Справа от него, против света, на небольшом помосте в кресле сидела пожилая натурщица. Женщина замерла в напряжённой и неудобной позе, которая, вероятно, была выбрана художником. Вольфгеру показалось, что натурщица изо всех сил сдерживается, чтобы не моргать, когда Кранах на неё смотрит. Услышав шаги гостей, хозяин повернулся и окинул их намётанным взглядом мастера, выбирающего натурщиков для будущей картины.