Я этому явлению дал свое личное определение: «сексуальный террор». Самая многочисленная группа насильников, которую вполне можно было назвать бандой, подчинялась Буге, совсем еще молодому парню 18 или 19 лет.

Наглость этих парней не знала границ, по-видимому, они очень серьезно увлеклись этим «видом спорта», при этом послаблений или скидок не делалось никому: в лапы насильников порой попадались дочери известных в городе руководителей, и с ними происходило то же, что и с остальными.

Насильники, в тех случаях, когда кто-либо из их жертв пытался обратиться в милицию или прокуратуру, немедленно предлагали им отступного деньгами: пять, десять и более тысяч рублей, на сколько сторгуются, и тогда зачастую пострадавшая сторона, в которую кроме девушки входили ее родители, чтобы их история не получили огласку, соглашалась. При заключении сделки, во время так называемого «торга», эти ребята очень ловко и скрытно пользовались портативными японскими диктофонами, ведя записи всех разговоров, поэтому, впоследствии, когда пострадавшая сторона не получив, естественно, ни гроша, все же обращалась в органы правосудия, дела об изнасилованиях если и открывались, то вскоре за недостаточностью улик закрывались, причем пострадавшая сторона нередко обвинялась в вымогательстве, ведь к услугам насильников имелись компрометирующие тех записи. В результате всего этого возникала безнаказанность, которая, естественно, порождала следующую волну насилия.

Ленца, подруга Ольги (которая называла ее именно так, на молдавский манер), точно так же, как и многие другие девушки, в один далеко не прекрасный для себя день оказалась в лапах этих парней, которые ее отвезли в лес. Она изо всех сил сопротивлялась, защищая свою невинность, за что ее «облагодетельствовал» лично главарь насильников по кличке Буга; о том, чтобы отпустить девушку, не трогать её, не могло быть и речи.

Ленца, судя по всему, бандиту понравилась, так как он ее оставил при себе, сделав своей постоянной подругой, но уже очень скоро, узнав, что она беременна, без сожаления избавился от нее.

Выслушивая всю эту историю от Ольги, выпалившей ее скороговоркой, я одновременно с интересом разглядывал Ленцу. Она была хорошо сложена, стройна, при этом она, может, в чем-то и уступала более яркой внешне Ольге, но милые и нежные черты ее лица, обрамленного светло-русыми волосами, меня, признаюсь, сразу расположили к девушке.

– Давай подсунем ее твоему товарищу Кондрату, – продолжала нашептывать мне на ухо Ольга. – Только предупреди его, что она немножко беременная, месяца два с половиной, три, не больше.

– Хорошо, – сказал я, – я с ним поговорю, а вы пока заходите, присаживайтесь за любой свободный столик.

Девушки прошли в бар, я, последовав за ними, дорогой шепнул Ольге:

– Знаешь что, ты пойди, куколка, поморочь голову Кондрату, а мне нужно будет с этой твоей Ленцей поговорить.

Ольга удивилась, но просьбу мою исполнила, а мы с ее подругой, прихватив с собой стаканы и кувшинчик с соком, отправились за угловой столик.

– Ты, как я слышал, имеешь желание примкнуть к нашей компании? – спросил я девушку, с удовольствием разглядывая ее.

– Ты понимаешь, Савва, – ответила девушка, заметно волнуясь, глаза ее без остановки бегали по моему лицу, – я провела вместе с этими… – она нервно прикусила губу, – бандитами, больше месяца, и хорошего слова от них ни разу не слышала. А Ольга так много хорошего о вас, в частности о тебе, рассказывала, что я, честно говоря, даже не верила ей, что в наше время между ребятами и девушками могут быть такие красивые отношения. Если вы с Кондратом не против, я тоже могла бы… не знаю… мне хочется пожить нормальной жизнью, раз уж так сложилась, что я уже женщина. – Она на несколько мгновений опустила голову, а когда вновь подняла, в глазах ее стояли слезы. – У меня здесь никого нет, родные далеко, на Украине…