– Это вариант, – спокойно парировал Владимир. – Если народу занять руки трудом, а головы – нужной нам идеей, мы сможем пресечь любые народные волнения на корню.

– Вов, это против правил. Ты хоть подумал, к каким последствиям может привести твоя идея? – Открыто негодовал друг.

– Нам, главное, выжить, когда у богатых деньги будем отбирать.

– Робин Гуд хренов, – командир весело усмехнулся.

– Так ты со мной?

– Естественно, – зевнул Иосиф, поднимаясь с кресла. – Не забудь ко мне служанку прислать.

– Не забуду.

– Тогда до встречи, коммуняга, – попытался пошутить он, однако его усталый тон перебил весь эффект от получившейся шутки.

– До встречи.

Иосиф вышел, оставив Владимира одного в комнате. Полководец продолжал смотреть туда, где несколько секунд назад догорел закат, размышляя о предстоявшей революции. Перед его глазами, как на ладони, развертывались картины битв с протестующими, которых было не избежать. И вновь вид крови и ее запах отчетливо возникал перед ним, вызывая рвотное отвращение. Простояв у окна еще с минуту, император вспомнил о данном другу обещании. Подойдя к кровати, он нашёл на полу колокольчик и, взяв его, позвонил. В комнату, слабо освещенную свечами, бесшумно вошла служанка. Она остановилась в трёх шагах от голого Владимира и опустила застенчивый взгляд.

– Да, господин, – тихим голоском произнесла девушка, скрестив перед собой руки и опустив плечи.

Её голос прозвучал неестественно громко в устоявшейся тишине. Это заставило полководца заметно вздрогнуть и даже слегка подпрыгнуть на месте.

– Что же так пугаешь? – Он обернулся к служанке и с толикой недовольства посмотрел на неё.

– Простите, господин. – Казалось, голос девушки сделался ещё более тихим и даже каким-то испуганным.

– Тебе не за что извиняться, – Владимир смягчился при виде божественного трепета девушки перед ним.

– Да, господин.

Односложность ответов служанки начинала раздражать Ильина, что тут же отразилось на его тоне.

– Других слов не знаешь, что ли? – Возмутился он.

– Знаю, господин. – Девушка вздрогнула, как будто бы за словами должен был последовать удар.

– Хорошо, – кивнул император. – Но я тебя позвал за другим. Раздевайся.

Девушка дрожащими от волнения руками покорно скинула своё платье, оголив молодое тело. Широкие бедра; плоский животик, с сексуальной, тонкой прослойкой жира; две упругие груши-груди, с шоколадными сосками – перед ним словно ожила Венера Милосская во всей своей красе. Владимир всегда в равной степени любовался женской красотой, как и возбуждался от неё, поэтому его член поднялся и слегка разбух. Служанка продолжала стоять, вперив свой взгляд в пол и перекрестив руки перед собой, чем неимоверно раздражала Владимира.

– Убери руки. – Приказал он, но тут же осекся, видя как и без того его служанка дрожит, словно осиновый лист.

Девушка покорно развела ещё немного дрожащие от волнения и стеснения руки, оголяя аккуратно заросший пушком лобок.

– Хороша, – довольно протянул Владимир, расплываясь в слащавой улыбке. Приблизившись к служанке, он двумя пальцами поднял её личико за подбородок, однако девушка упорно не хотела смотреть на императора. Тогда полководец чуть склонился к её ушку и, словно своей любовнице, прошептал: – Яви мне свой чудный взор, царица.

Служанка подняла глаза на полководца и ослепила его своим счастливым, но в то же время смущённым взглядом.

– Разве тебе мама не говорила, что девушка прекрасна, лишь когда уверена в своей красоте? – Продолжал Владимир, его голос стал настолько бархатным и тягучим, что девушка смутилась ещё больше.

– Говорила, господин, – тихо произнесла она, смущенно улыбаясь, чем ещё ярче разожгла свою красоту в глазах полководца, для которого как будто бы увеличили чёткость изображения.