– Я этого не заметил, —

и закончив с изготовлением коптильни, с утра взявшись обрезать сухие ветки, в точности как было написано в купленной на почте брошюре с советами для садовода-любителя, осмотрев со всей тщательностью фруктовые деревья, Иванович заметил в заборе небольшую дырку, а в ней – выжидающе замерший кончик кошачьего носа, скорей всего, имевшего отношение к исчезновению жареной рыбы, оставленной Ивановичем в тарелке на кухне, и проводив сощуренным взглядом таявшую в безбрежном голубом небе белую дорожку, вернувшись в рыцарский замок, обретший после ремонта вторую молодость, до конца дня Иванович был занят разными делами по дому, а незадолго перед сном открыв на закладке книгу, увлекшись чтением, когда пришла пора "дать отбой", он потянулся к настольной лампе, как вдруг услышал раздавшийся в зацементированных мозгах знакомый голос:

– Читай дальше, —

и уступив бессмертию, пожелавшему узнать историю жизни немецкого танкиста, в годы Второй мировой войны оказавшегося на Восточном фронте и честно живописавшего обо всем, что ему удалось увидеть и пережить, включая смерть товарищей, ранения, плен и долгожданное возвращение домой, дочитав до конца и пытаясь уснуть, Иванович вдруг вспомнил, как давным-давно, много лет назад, перед полетами в первую смену, прислушиваясь к доносившимся со спортивной площадки неразборчивым голосам и ударам мяча, он лежал с закрытыми глазами, ощущая легкое, едва осязаемое прикосновение к лицу теплого летнего ветерка, и превратившись в невесомую пушинку, парящую между небом и землей, он не заметил, как оказался наедине с загадочными туманностями, галактиками и мириадами звезд, и завороженный струящейся с небес божественной тишиной, замерев в немом восторге, он увидел сверкавшие великолепием купола семи небес, а еще выше – миры загадочной Брахмалоки, в которых растворялись все созданные умом иллюзии, различия и сомнения, а также причины, их порождающие, а над всем этим – сиявшие в отдалении величественные и могущественные миры Бесконечного, как вдруг с небес отчетливо прозвучало: "упорствуй в собственном принципе добра", но больше Иванович ничего не расслышал, быть может, по этой причине в его личном деле, в служебных аттестациях и характеристиках, объективно отражавших летные, организаторские и другие личные качества Ивановича, такие как преданность партии, верность воинскому долгу и готовность по первому приказу командования не колеблясь выполнить самое ответственное задание, со временем появились записи: "неоднократно нарушал дисциплину", "бывает высокомерен", "замечен в пререканиях со старшими по званию" и даже – "склонен к неподчинению", но все эти мелкие происки и интриги начальства, сводившего счеты с неподдающимся перевоспитанию Ивановичем, после выхода на пенсию для него уже не имели значения, и просыпаясь по привычке ни свет ни заря, он обливался холодной водой, до покраснения обстукивал ладонями тело, поглядывая на будильник, быстро одевался и, собравшись, захлопнув за собой калитку, с термосом, завернутым в бумагу бутербродом и заведенной внутри пружиной бодрой походкой маршировал к морю встречать рассвет, вспоминать оставшееся за плечами былое и, всматриваясь в плывущие за горизонт миражи, размышлять о времени, не вытекавшем из будущего и не исчезавшем в прошлом, под мерный плеск волн и пронзительный крик барражировавших над галечным берегом чаек обдумывая предложение Харчука отправиться в путешествие по Крыму для ознакомления с историческими местами и достопримечательностями полуострова, и, так как всю зиму простоявшие в гараже без движения «Жигули» Харчука к длительным путешествиям оказались не готовы, и даже не желали заводиться, хотя свечи, как утверждал Харчук, были почти новыми и аккумулятор выдавал приличную искру, с рассветом выехав на машине Ивановича, сверяясь с дорожной картой, за лето они исколесили южное побережье Крыма с его неповторимыми пляжами и набережными, памятниками архитектуры и историческими улицами, музеями и театрами, филармониями и храмами, парками и садами, дворцами и зооуголками, заказниками и заповедниками, спрятавшимися в горах монастырями и урочищами, долинами и яйлами, реками и озерами, бухтами и заливами, водопадами и пещерами, развалинами крепостей и старинных каменных башен, морскими портами и киностудиями, проигнорировав лишь "Места отдыха с детьми в Крыму", и посетив Никитский ботанический сад, осмотрев Верхний парк и насладившись видами пышных и ухоженных цветников в окружении залитых солнцем зеленых лужаек, прогулявшись дорожкой, ведущей от колоннады летнего театра к пальмовой аллее, впечатленный розарием с фонтаном и коваными арками, садом с альпийской растительностью, напомнившим Ивановичу о службе в Германии, и величественными пирамидальными кипарисами, выстроившись в ряд похожими на стартовые позиции ракет, глядя в безоблачное небо замерших в ожидании команды, спустившись в Нижний парк, облюбовав скалистый склон расположившийся на старинных террасах, связанных многочисленными лестницами и разбегавшимися в стороны тропинками, прислушиваясь к ласковому журчанию ручейков, миниатюрным водопадам и вертикальным фонтанам, резвящимся в каменных чашах и бассейнах с кувшинками, разноцветными лилиями и снующими в воде золотыми карасями, остановившись возле скульптуры мальчика, вынимающего из ноги занозу, и переведя взгляд с взявшегося неизвестно откуда кота, задрав нос и ловя шевелящимися ноздрями воздух к чему-то принюхивавшегося, на Харчука, с аппетитом жующего бутерброд с колбасой, подумав, что в Приморском парке они всегда успеют побывать, ведь лето еще не закончилось, Иванович с вдохновением произнес: