Они вообще ребята довольно странные, но это их заморочки. Пусть делают, что хотят, пока это мне не мешает. А если вдруг начнет мешать, тогда посмотрим.

Кларк ждал меня в баре. Он сидел в тени, за угловым столиком, и, как и полагается, лицом к двери. Насилие на территории «Континенталя» вне закона, но старые привычки никуда не денешь.

Он потягивал виски со льдом. При моем появлении, Кларк отставил бокал, поднялся мне навстречу и протянул руку. Левую.

Подготовился.

– Привет, Боб.

– Привет, Джон. Рада тебя видеть.

– Взаимно. Тебе идет загар.

– Тебе тоже, хотя он и не местный, – сказала я. – Флорида?

– Были кое-какие дела в Ки-Уест, – не стал отрицать он. – Как ты, Боб?

– Бывало хуже, – сказала я. И, несомненно, станет хуже. – Лучше расскажи, как ты меня нашел.

– А кто, по-твоему, помогал Профу разрабатывать этот маршрут? – спросил он.

– О, – сказала я. – Даже так.

– Кстати, о Профе, – он галантно отодвинул стул и помог мне сесть, только после этого вернулся на свое место. Когда мы оба были копами, за ним таких манер не водилось. – Он знает?

– Понятия не имею, – сказала я. – Возможно, ты встречался с ним куда позже, чем я.

– Не видел его после вашего отъезда, – сказал Кларк.

– Какая жалость. Как ты сам, Джон?

Кларк ничуть не изменился с тех пор, когда я видела его в последний раз. Только чуть-чуть загорел.

Впрочем, такие, как он, вообще не меняются. Он – метачеловек, ему больше двухсот лет, и в своем нынешнем облике, как я полагаю, он застыл примерно сто пятьдесят лет назад.

И с тех пор выглядит одинаково. Меняются только прическа, длина бороды и фасоны одежды.

– Ушел из полиции, – сказал он. – Теперь на вольных хлебах. Цвету и пахну, как видишь.

– Наемник?

– Король наемников, – ухмыльнулся он.

– За тобой не следили?

– Доверься моему профессионализму, Боб, – сказал он. – Кроме того, у меня есть информация, что ТАКС прекратило активные поиски.

– С чего бы это?

– Они все еще не знают, что с тобой делать, если найдут.

– Два года они знали, что делать.

– Опасаются, что этот подход больше не сработает.

– Могут на этот раз вообще мне руку отпилить, – сказала я.

Это им ни черта не поможет, но вполне возможно, что они этого не знают.

Кларк потупился.

– Я ничего не мог поделать, Боб.

– Я понимаю, – сказала я. – Никаких обид, Джон.

Его однажды уже убили из-за меня, так что я считала, что свой дружеский долг, как и долг коллеги, он выполнил на все сто. Нельзя требовать от человека, чтобы он в одиночку шел против теневого правительства.

В этой войне нет шансов на победу.

– Все это время я не знал, что с тобой, – сказал он. – После Йеллоу-Парка я долгое время думал, что тебя нет в живых.

– Все так думали.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – спросил он.

– Нет, – сказала я. – Уже поздно, мне завтра на работу. Давай просто посидим немного, ты расскажешь мне, зачем приехал, а потом я пойду.

– Ты не ходила к врачу?

– По поводу чего? – уточнила я.

– По поводу руки.

– Ходила. Врач сказал, что ничего нельзя сделать. Что как раньше уже не будет. Что единственный способ вернуть хоть какую-то часть былого функционала – это ампутировать руку и поставить вместо нее бионический протез. А дальше была сорокаминутная лекция о том, какие замечательные сейчас протезы и как они возвращают утраченные, казалось бы, навсегда возможности. Вероятно, я бы даже смогла продолжить играть на скрипке. Ну, если бы я играла на скрипке до этого.

– И что ты ему сказала?

– А как ты думаешь? Ампутация стоит копейки, зато за сам протез они просят стоимость крыла от «аэробуса», – сказала я. – Кроме того, я привыкла к этой руке, знаешь ли.