Еще большее фиаско потерпел гр. Толстой по другому своему ретроградному мнению, в котором он возражал против предоставленного Милютинским проектом окончившим курс в прогимназиях и уездных училищах права поступать на службу вольноопределяющимися и через три года быть произведенными в офицеры. В этом постановлении гр. Толстой усматривал, во-первых, опасную для прогимназий конкуренцию уездных училищ и, во-вторых, возможность переполнения офицерского персонала лицами мещанского и купеческого сословия, что представлялось ему нежелательным с точки зрения политической благонадежности. Этот затхлый отголосок старых крепостнических предрассудков относительно vilain’oв и потуги чрезмерного усердия в пользу собственного злополучного детища – классической муштровки – прозвучал совершенно одиноко в Государственном Совете, не привлекши в свою сторону ни одного голоса. Огромным большинством 24 голосов (великий князь Константин Николаевич, наследник цесаревич Александр Александрович, ныне в Бозе почивший император Александр III, великие князья Николай и Михаил Николаевичи, граф Пален, Тимашев, Валуев и др.) отвергли это мнение ввиду большой потребности в офицерах и поставили на вид зарапортовавшемуся гр. Толстому, что допущение вольноопределяющихся из податных сословий, существовавшее даже и по старому законодательству николаевских времен, отнюдь не может вести к вредному изменению духа войск[183].

Потерпев неудачу в особом присутствии Государственного Совета, упрямый, самонадеянный гр. Толстой не унывал и решился попытать счастья в общем собрании его, но результат был тот же. Членам Государственного Совета гр. Толстой разослал обширную записку (50 печатных страниц), в которой, повторяя, вопреки совету классиков – поп bis in idem, – свои прежние доводы, предлагал с настойчивостью, достойною лучшего применения, сократить льготы по образованию. Maximum льготы (служба до 1 года) он допускал только для вольноопределяющихся, причем лица с высшим образованием уравнивались с окончившими курс 6 классов классических гимназий; для поступавших же по жребию не допускалось никакого изъятия, и окончивший курс в университете должен был остаться на службе столько же, сколько и окончивший в начальной школе. Затем гр. Толстой отвергал отсрочку для окончания образования и настаивал на отправлении студентами воинской повинности непременно во время прохождения университетского курса по политическим соображениям.

Военный министр Д. А. Милютин подробно разобрал все возражения гр. Толстого и, между прочим, доказывал, что, вопреки мнению министра народного просвещения, смело утверждавшего, что с военной точки зрения невозможно сокращение службы для лиц с высшим образованием до 3–6 месяцев[184], такая льгота не будет вредна для военного дела. А, с другой стороны, отправление воинской повинности во время прохождения университетского курса Д. А. Милютин считал несовместным с правильным ходом научных занятий вообще и в частности для недостаточных студентов, которые во время летних вакаций зарабатывают средства к существованию.

Редко можно встретить в истории законодательств более оригинальное qui pro quo, нежели вышеупомянутое, в котором министр народного просвещения ратует горячо за военные интересы, стремясь в сущности к сокращению распространения просвещения, а военный министр готов даже отчасти поступиться военными интересами, лишь бы оказать поддержку народному просвещению.

Государственный Совет, разобрав чрезвычайно внимательно доводы обоих министров, принял вполне заключения Д. А. Милютина по соображениям, заслуживающим особого внимания, ввиду возникшего в 60-х гг. предположения воскресить план гр. Толстого. Вот что, между прочим, записано в журнале Совета: