После того как йотриды нашли его истерзанное тело, висящее на кипарисе, некоторые горячие головы ворвались в казармы силгизов, где те пили кумыс и курили опиум. Трезвые йотриды зарезали четырнадцать силгизов, которые и на ногах-то едва держались, не говоря уже о том, чтобы размахивать ятаганами.

Этот случай чуть не положил конец нашему союзу, причем все произошло за одну ночь, пока я спала. К счастью, Пашанг и Гокберк не спали, быстро прибыли на место и всех усмирили. Чтобы все исправить, придется заплатить за пролитую кровь скорбящим родным убитых силгизов и похоронить убитого йотрида с почестями, достойными кагана.

Наши враги умны и пойдут на любую подлость. Их ненависть ко мне была сильнее, чем беспокойство об Аланье и ее населении, это уж точно. Если бы йотриды и силгизы начали сражаться друг с другом прямо в городе, больше всего пострадали бы жители Кандбаджара.

И как их защитница и покровитель я такого не потерплю.

Я кормила дронго в круглом центральном саду Песчаного дворца, и тут ко мне подошел паж из йотридов, безбородый мальчишка четырнадцати лет.

– Прошу прощения, что беспокою, – сказал он. – Каган Пашанг срочно просит вас прийти, султанша.

– Передай ему, пусть сам сюда приходит.

Я бросила горсть кунжута в цветник с розами в надежде привлечь дронго, усевшихся на макушке кипариса.

– Он сказал, вы должны…

– Сегодня не лучший день для моей спины. – Я показала ему свой посох. – Она предпочитает провести день в саду.

Паж кивнул и пошел за моим мужем.

Я села на скамейку, наслаждаясь утренним ветерком. В воздухе сладко пахло розовой водой из мраморного фонтана. Щебет дронго – не самый приятный звук, скорее напоминает нестройный скрежет, но это все равно птичье пение. Среди других цветов распустились красные тюльпаны – их любила Нора, наверное, она и бросила семена. Жаль, что она поступила так бездумно, – красный цвет нарушил гармонию цветника. Красные тюльпаны, похоже, росли даже там, где не выживали другие цветы, – между большими валунами в углу. Как удивительно.

Через десять минут раздался стук сапог Пашанга по мрамору. Теперь он ступал тяжелее. Что ж, он и сам отяжелел – дворцовое финиковое вино сказалось на его бедрах и животе.

– Я слышал, у тебя опять разболелась спина, – произнес он. – Тебе нужен лекарь.

– Лекарь лишь скажет, что спина может пройти со временем, а может и не пройти, и я должна оставаться в постели, не двигаться и не волноваться. Тогда я просто перестану быть Сирой.

– А еще он может дать тебе обезболивающее.

– Он не даст то обезболивающее, которое мне нужно.

Пашанг сел рядом со мной. Он сменил йотридские кожаные доспехи на шелка Селуков. С каждой неделей он все больше полнел, и ему часто шили новую одежду. Выглядел он настоящим принцем.

– Я пришел с плохими новостями, – вздохнул он.

– Их нам и без того хватает.

– Кярс вместе со своими гулямами вошел в Зелтурию. Апостолы объявили его своим защитником.

Я закатила глаза.

– Я же говорила, что именно так он и поступит.

– У Совета семи есть причины не следовать твоим рекомендациям.

– Я не даю Совету рекомендации, Пашанг. Я сама вхожу в Совет. А ты был в числе тех шести, кто не согласился с моим планом немедленно осадить Зелтурию, застав ее врасплох, тогда Кярс не смог бы туда попасть.

– Его гулямы уже заняли оазис неподалеку. Ты же знаешь, что мы не смогли бы атаковать их влобовую. Нам не справиться с их скорострельными аркебузами, придется дождаться, пока гулямы сами нападут, а мы сделаем то, что лучше всего у нас получается, – засыплем их дождем стрел. И если ты еще не поняла, мы теряем город. Мы и сами скоро окажемся в осаде, причем изнутри.