Проснулся он от того, что собаки в буквальном смысле пели, издавая довольно странные протяжные звуки. Он приоткрыл глаза и увидел, что Сантея и Фарго сидят на задних лапах, а передними машут. Он повернулся, чтобы увидеть, что их так взбудоражило, и тут же сам воскликнул. В проёме между пещерами стоял очень милый дракончик. Его красное тельце казалось полупрозрачным. Мордочка, увенчанная маленькими рожками и огромными глазами, источала само очарование. Он стоял на задних лапках, а передние были скрещены на груди. Распростёртые крылья светились насквозь и трепетали от лёгкого сквозняка. Новорождённый стоял и с интересом разглядывал обитателей своей пещеры. Затем он оскалил мордочку, при этом уголки её поднялись вверх, и стало совершенно ясно, что детёныш улыбается. Ещё мгновение, и малыш, который был почти одного роста с Альгероном, подбежал к нему и заключил его в нежные объятия, при этом довольно осторожно склоняя голову на плечо предполагаемому родственнику.

Тут же на память пришла затерянная где-то мысль, что это называется инстинкт следования. Малыш считает своей матерью того, кого увидел сразу после рождения… Необыкновенные чувства весьма будоражили, но быть матерью совсем не входило в планы воина; с другой стороны, всё складывалось как нельзя лучше. Просто надо было принять данный факт и постепенно решить, что теперь с этим делать.

Дракончик между тем выпустил из объятий Альгерона и нагнулся, чтобы пообщаться с собаками, которые приняли его внимание с восторгом. В отличие от остальных Таир не разделял всеобщего ликования и галопом устремился вниз по склону.

Вследствие наблюдения за драконом первой явилась мысль, что его стоит приручить, поскольку уж он сам так радушно принял Альгерона. Но тут же возник вопрос, сколько это займёт времени, ведь город нельзя покидать надолго, в то же время и о драконе никому сообщать нельзя, чтобы не подвергать его жизнь опасности.

Пока воин размышлял над возникшими проблемами, собаки, наигравшись с новым другом, стали его тормошить и выразительно повизгивать. Придя к выводу, что хозяин их не понимает, Сантея схватила его за руку и потянула к выходу, только теперь Альгерон сообразил, что в его собаке взыграл материнский инстинкт и она проявляет заботу о пропитании её нового питомца. Вняв её просьбе, он тут же взял охотничье снаряжение и пошёл к выходу. Собаки с радостью последовали за ним, но не только они. Новорождённый, проявляя большой интерес, тоже направился за ними. Учитывая внушительные размеры малыша, Альгерон решил, что, вероятнее всего, зайцы и куропатки не будут для него угрозой, а потому не стал препятствовать его первому знакомству с живой природой.

Довольно проворно перебирая ножками и поддерживая равновесие широко расставленными крыльями, дракончик ловко двигался за своей обретённой семьёй. Когда Альгерон заметил вспорхнувших куропаток и произвёл два удачных выстрела из лука, малыш стал что-то восклицать, но звуки были неразборчивыми. Минут через двадцать собаки, которые искали дичь в кустах, принесли двух зайцев, и снова малыш отреагировал восторженно. Было очевидно, что он всё понимает, но пока ещё его речь не сформировалась, для этого, вероятно, нужно некоторое время.

Все уже собрались назад, когда их новый питомец вдруг пошёл в обратном направлении. Шагал он вполне уверенно, и все последовали за ним, чтобы выяснить конечную цель его пути. Вскоре послышался шум воды, а минут через десять они вышли к небольшому водопаду, который низвергал свои сверкающие на солнце потоки в довольно большое озеро, со всех сторон окружённое лесом и всевозможными цветущими кустарниками. Берега озера были песчаными, а его вода имела большое многообразие цветов, которые плавно переходили от голубой до бирюзовой гаммы. Большие круги, расходившиеся по поверхности озера от мощного потока падающей воды, искрились разноцветными бликами. Утёс, с высоты которого били серебристые струи, был покрыт густыми зарослями папоротника, а среди его изумрудной зелени выделялись пурпурные цветы лобелии. В некоторых местах виднелись сиреневые соцветия традесканции, а у его подножья, около самой воды, произрастало множество небольших кустиков паслёна, с тоненьких веточек которого свисали алые ягоды. Всё это было невероятно красиво, и какое-то время все стояли неподвижно и любовались первозданной красотой этого дивного места.