– Но почему он сосет ей грудь? Он же не младенец. Неужели мужчинам такое нравится?

– Конечно, нравится, – ответила Марион, словно это было очевидно. – Стройное женское тело соблазнительно и прекрасно. И если мужчина хочет женщину, он хочет ее всю.

– Вижу, ты много об этом думала. – Анна хитро всмотрелась в лицо подруги. Сегодняшний разговор выдался особенно откровенным и вместе с тем интригующим.

– Думала, Анна, – Марион сделалась серьезной. – А как не думать? Мне уже восемнадцать, а я все еще здесь торчу. Молодость уходит, и за душой ничего нет. Ни родных, ни отчего дома, ни приданого. Ни-че-го. Мне страшно за свое будущее. Не хочу состариться в этих унылых стенах. Больше всего на свете я мечтаю однажды услышать, что мне подобрали подходящего жениха. В своих грезах я вижу, как выхожу к нему… Он, высокий и статный, видит меня и сразу влюбляется. Целует мне руку, а потом ведет к карете, чтобы увезти отсюда навсегда. Я представляю себя в подвенечном платье, идущей с ним рука об руку по белому ковру собора. Представляю наши искренние клятвы и первый робкий поцелуй, а после то, как мы не можем оторваться друг от друга на протяжении целой ночи. Без тени смущения заявляю, что вполне готова познать все прелести супружеской жизни и хочу стать матерью по меньшей мере дважды.

– Ох, Марион, тебе бы самой книжки писать… Ладно-ладно, не смотри так. Постараюсь больше не хихикать, иначе так и не дочитаем эту бесстыдную сцену.

Едва Марион продолжила, шум внутри монастырского двора заставил девушек мгновенно утихнуть и прислушаться. В ночной тиши раздался долгий протяжный скрип.

– Кто-то вошел в главные ворота, – прошептала Марион. Ее тонкие темные брови тревожно изогнулись.

Никто никогда не прибывал в монастырь пресвятой Августы в столь поздний час. Равно как и не покидал его.

Вскочив, обе девушки подбежали к окну, и от этого движения заколыхалось пламя свечей. С высоты третьего этажа подруги могли видеть все, что происходит во дворе. А там – пятеро незнакомых мужчин, облаченных в строгие одежды, дожидались, пока шестой о чем-то договорится с матерью-настоятельницей. На их фоне женщина выглядела совсем коротышкой.

– Кто они такие? – едва слышно спросила Марион.

Анна лишь плотнее припала к стеклу. От странной догадки ее тело немело. Она пыталась разобрать хотя бы малые обрывки фраз, но слышала лишь неясный гул голосов. Мужской голос звучал строго и властно, в то время как голос матери-настоятельницы дрожал, выдавая ее испуг. А потом один из чужаков поднял голову и посмотрел прямо на Анну.

Испугавшись, та отпрянула от окна и поспешно задула свечи. Стоило сделать это раньше. Склонив голову, девушка перекрестила руки и коснулась плеч: этот жест означал единение с вечной божественной силой, усиливал молитвы и защищал от нечисти. По крайней мере, так говорили.

– Что с тобой? – взволнованно спросила Марион одними губами.

Анна тяжело дышала, будто бы в приступе паники. Теперь она точно знала, кем были непрошеные гости, явившиеся на святую землю под покровом ночи. Она ясно видела, как хищно блеснули во тьме глаза одного из них. От этого взгляда, не оставлявшего сомнений о природе смотревшего, нутро девушки мгновенно заледенело. Казалось, это сильное чувство всегда сидело в ней, только крепко спало, поскольку угроза пряталась где-то далеко и была незримой. А увидев вампиров поблизости, Анна вдруг в один момент осознала эту ненависть и прочувствовала ее особенно остро.

После короткой беседы с настоятельницей вампиры покинули монастырь, однако тревога никуда не исчезла. Читать больше не хотелось, так что Марион сунула книгу под матрас. В тишине девушки расплели длинные темные косы, устроились в своих постелях и постарались уснуть, но сон никак не шел.