За воротами монастыря уже поджидал кортеж из трех карет. Они выглядели новыми, но безликими, без украшений и символики. Несколько гвардейцев ожидали в стороне. Тот же мертвенно-бледный оттенок кожи, те же пустые, ничего не выражающие лица, те же впалые скулы и неестественно длинные пальцы. Все, как один, вампиры. Живые покойники.

Ощущая острое презрение и страх перед неизвестностью, Анна поежилась.

– Ты как? – На лице Марион застыла тревога.

– Нормально, – храбрясь, солгала Анна, а сама нарочито замедлила шаги.

Две монахини, пыхтя, приволокли сундук с вещами Иветты. Хозяйка приданого вышагивала рядом, расправив плечи и гордо задрав подбородок, точно королева. Она успела распустить косу, и теперь ее длинные волосы струились по плечам аккуратными золотыми волнами. Иветта довольно ухмыльнулась, когда поняла, что своим появлением привлекла внимание всех мужчин. Один из гвардейцев тут же оказался рядом. Он закинул сундук Иветты на плечо, словно тот ничего не весил, и понес его к ближайшей карете.

– Учитесь, девочки, – обернувшись к Анне и Марион, тихо бросила Иветта. А после она взмахнула копной блестящих волос и, плавно покачивая бедрами, направилась прямиком к генералу. – Могу ли я поехать с вами, господин?

– Как пожелаете.

– Пожелаю, – игриво улыбнулась Иветта.

Потакая игре, генерал Клемент открыл перед ней лакированную дверцу и подал руку. Наблюдая за ними, Анна не сразу заметила двух подошедших вампиров.

– Живее, – скомандовал один из них.

– Мы не преступницы, чтобы нас конвоировали! – От негодования Анна крепче сжала свой мешок.

– А мы не конвой, – сурово отозвался другой. – Мы ваша охрана. Так что не оказывайте сопротивления.

Ветер завыл с новой силой, подгоняя тяжелые серые тучи. Грязь под ногами чавкала, еще сильнее пачкая обувь. Опустив голову, Анна обнаружила под ногами множество яблоневых лепестков. Суровый, отнюдь не летний ветер срывал цветки с деревьев, подхватывал и кружил, а после ронял в грязь. Плохой знак. Если погода продолжит портиться, почки замерзнут и яблони не дадут плодов. Вместе с ними замерзнут и другие деревья, и тогда лето выдастся особенно сложным.

«И чего я сейчас об этом тревожусь? Как будто других проблем нет!» – одернула саму себя Анна, шагая следом за Марион.

Гвардейцы не сводили с них глаз. Анна пыталась игнорировать столь пристальное внимание, но ненависть постепенно вытесняла все прочие чувства. С того момента, как вампиры вторглись в жизнь Анны, именно ненависть стала ее главным спутником. Она, как смертоносная отрава, проникала глубоко под кожу, въедалась в каждую мышцу. Из-за этого становилось сложно держать себя в руках, думать и дышать.

Чувствуя это, Марион взяла Анну за руку и сплела их пальцы прежде, чем они подошли достаточно близко к генералу.

– Мы подруги и хотим поехать в одной карете, – интонация Марион была уверенной, без тени страха.

Генерал препятствовать не стал.

Теснее сжав ладонь Марион, Анна бросила на нее взгляд, полный признательности. Подруга улыбнулась и кивком указала на свободную карету. Совсем скоро они покинут эти земли. Вернутся ли? Интуиция шептала: больше никогда.

Оставляя позади монастырские стены, Анна обернулась. Она ожидала увидеть мать-настоятельницу, вышедшую попрощаться хотя бы взглядом, но той и след простыл. Ворота монастыря закрылись, заслонив крохотный, привычный и безопасный мирок, оставшийся где-то в прошлом.

Почистив ботинки от грязи о металлическую ступень, первой в салон вошла Марион. Следом и Анна. Они устроились на кожаных сиденьях друг напротив друга и едва успели переглянуться, как внутрь кареты забрался еще один сопровождающий. Захлопнув дверь, гвардеец уселся рядом с обескураженной Марион, глаза у которой округлились и стали похожи на два медяка. Недолго думая, Марион подскочила и пристроилась к Анне, метая на вампира возмущенные взгляды.