Где-то за спиной шумела вода. Она била в воображении яркими воспоминаниями с первых попыток плыть самой. Течение уносило, в горле застыла соль, а руки тряпицами волоклись за ней, не в силах противостоять. Безвольно слышались с поверхности голоса, несущиеся таким же ярким воспоминанием. Подушечки пальцев немели. Что-то мысленно уже ударило по спине: то ли руки, то ли пол.

Из-под кепочки вылезли пару черных локонов и нагло щекотали лицо. Потертая кофточка чуть задралась, показывая немного свежие бинты. Было ощущение, что ботинки вот-вот слетят. Все в зале перешептывались, не отводя взгляда от маленького тела, летевшего на свою погибель.

– Он разобьется! – закрыв ладошками глаза, быстро проговорила Аври и крепко поджала плечи.

Погас свет, и под куполом стало совершенно темно. Не открывая глаз, Бэла вдруг почувствовала, что будто за ворот кто-то утягивает в глубину. Тишина затягивалась, все вокруг шуршало в панике и непонимании. Откуда-то звучал сонливый отцовский вскрик, следом холодный упрек начальника. «Все получилось», – прозвучал ярче всех, словно на ухо знакомый голос напарника. Нервный вздох, и с плеч ощутимо упал груз ответственности. Что произошло? Это сон? – ведь пока только шуршание ее одежды немного всколыхнуло зрителей опять.

Лежа в чужих руках и не открывая трусливых зеленых глаз, Бэла молчала. Ни жива не мертва, оставшаяся в гуле течения. Запись голоса разрушила миф неудачного падения: «А внизу меня ждала вода, из которой меня так и не вытащили».

С секунды зал молчал, но вдруг посыпались свист и аплодисменты, звучавшие как буря, шторм на бывшем спокойном море. Успех был сокрушителен. Но сколь долго он продлится, если показать полицейский значок?..

Я курю на балконе. Внизу прогуливаются люди, держась за руки и смеясь. Мой мятный пепел кружится и летит прямо на них, оставаясь незаметной пылью на одежде и волосах. Ты, нежный юный цветок, читаешь мне вслух какой-то роман, что стащила из книжного утром. Твои черты милы и ласковы, ведь мысленно герои – мы, а не эта скучная девчонка в блестящем платье и парнишка с виолончелью. Они пьют в баре, а мы долизываем последние капли из графина в номере отеля. Ты любишь меня, а я тебя нет.

На балконе жарко и пыльно. Все вокруг выгоняет меня в полумрак прохладной комнаты. Вечерами забывается, как ревнивы твои глаза, смотрящие на мои сигареты. Тебе кажется, что к ним мои губы прикасаются чаще, что они познали каждую линию моих пальцев, пометили своим едким запахом. Но ты их не тронешь, боясь меня расстроить своими бесчестными выходками. Оттого ты, наверно, столь и прекрасна, раз знаешь для каждого место.

Я сжигаю письмо из дома на балконе. Городские зеваки наблюдают за шествием небольших лодочек по воде. Огонь на бумаге слегка жжет мне пальцы, но я не отпускаю. Ты напеваешь какую-то старую бродвейскую песню, заваривая свежий кофе. Твои руки нежны и ласковы до всего, к чему только могут дотянуться. На пальцах блестят плетеные колечки, что ты носишь уже долгие годы. Ты не спрашиваешь меня, почему столько молчания в последнее время, и я улыбаюсь тебе в ответ на легкие прикосновения к коже. Ты любишь меня, а мне лишь нравится, как ты любишь меня.

На балконе становится душно. Потому ли, что прямо под нашими окнами автомобильная дорога? В последнее время становится слишком уж громко, но будет страшно, если я начну курить прямо в постели. Ты бы злилась и морщила нос, все равно прижимаясь ближе. Твой аромат, словно мои сигареты, хоть и полны фруктов и мяты. Эти духи сковывают душу, и, кажется, я тянусь к тебе чаще, лишь бы вдохнуть эту незримую табачную свежесть. Оттого ты, наверно, столь и притягательна, раз заставляешь меня возвращаться за новой дозой тебя.