Мораль? Ну, их было несколько, в зависимости от того, под каким углом посмотреть. Но суть в том, что особо острым умом Хомяк не отличался, иногда соображал туго.

Продолжая расовую тему, Хомяк спросил:

– Почему в Китае так много телефонных справочников?

Эту шутку от Хомяка я уже слышал. Джастин тоже, поэтому отвечать не стал.

Тогда Хомяк пропел:

«А в Китае, ты прикинь, каждый третий – мистер Дзинь!»

– Я не китаец, – повторил Джастин.

– Гы-ы, а я и не знал.

Ги – это фамилия Джастина.

– Завязывай, Хомяк, – сказал я ему.

– Знаю я, что Джастино не китаец, чучело. Пошутить нельзя.

– Если Джастин пройдется насчет твоего жира, тебе понравится?

– Я не жирный, – сказал Хомяк.

– Худым тебя тоже не назовешь.

– Пошел ты, дурила.

– После тебя.

Так мы препирались, пока минут через пять не добрались до Главной улицы. Мы остановились у Читального зала христианской литературы – обшарпанного домика, куда я когда-то ходил на уроки по Библии. Оно находилось прямо через дорогу от Сивью-стрит, которая вела к нашему с Хомяком дому.

Джастин сказал:

– Увидимся завтра в школе, ребята.

– Эй, не так быстро, – сказал Хомяк. – На пожар, что ли, спешишь, братан? Что собираешься делать? Может, зайдем к тебе?

Джастин удивился.

– Зачем ко мне заходить?

Хомяк пожал могучими плечами.

– Поиграем.

– Ты раньше таким желанием не горел.

– Ну, друг сердечный, как говорит мой папаня, все когда-то бывает в первый раз. – Он обхватил Джастина за плечи. – Что скажешь?

Джастин стряхнул руку Хомяка и сказал:

– Не знаю, можно ли мне приглашать двух друзей сразу.

– За спрос денег не берут, – нажал на него я.

– Ну… спрошу.

Мы пошли дальше по Главной. Деревья, затенявшие улицу в летнюю пору, уже покрылись оранжевой и красной листвой, напоминая о том, что через месяц – Хеллоуин. Вообще-то о Хеллоуине напоминало все. Тюки сена и стебли сушеной индийской кукурузы украшали крыльцо посудной лавки. В кресле-качалке перед сувенирным магазином сидело пугало. Витрину магазина одежды украшали тыковки с надписью «Осенняя распродажа!».

Мы проходили мимо магазина игрушек, ступеньки которого были завалены разнообразными тыквами, и тут Хомяк замер на месте. Я тоже застыл, мгновенно придя в состояние боеготовности. Про Зверя я почти забыл.

– Вон мисс, – сказал Хомяк, показывая пальцем.

Я поборол искушение хлопнуть его по спине – так он меня напугал. Но он был прав. Впереди по улице, в ту же сторону, что и мы, шла мисс Форрестер. Вьющиеся волосы, фиолетовый пиджак – спутать было невозможно.

– Что это ее занесло так далеко от школы? – добавил Хомяк.

– Наверное, домой идет, как и мы, – предположил Джастин.

– Ты часто видишь учителей не в школе?

Я сразу понял, что он имел в виду. Помню, видел свою учительницу в шестом классе, миссис Карлссон, когда был с мамой в супермаркете. Сэра с женой видел на фестивале на Глостерской набережной, летом, когда только попал в его класс. Всего два случая на моей памяти, когда я сталкивался с кем-то из своих учителей за пределами школы. Приятно было воображать всякую хрень: дескать, ученики расходятся по домам, а учителя превращаются в кучку вурдалаков и всю ночь слоняются по подвалу и учительской, потому что знают: стоит им выйти за территорию школы, и они превратятся в пепел. Но обыденная правда заключалась в том, что большинство из них, скорее всего, жили в Харвиче, Ярмуте или каком-нибудь другом городке, чтобы, выходя из дома, всякий раз не сталкиваться с учениками.

Мисс Форрестер оглянулась, будто слышала, что мы говорим о ней.

Она слегка провела рукой по волосам и пошла дальше.

– Может, притормозим? – предложил я. – Догонять ее особо не хочется.