– Нет, товарищ председатель Тимуровского комитета, больше их не стало. Вроде бы даже меньше стало…

– А есть мы что будем, если полей уже сейчас – нехватка? А ну-ка, вспоминай, Волков: сколько раз только за этот год гарниры отменяли?

Бли-и-ин! А ведь и верно: чуть не раз в неделю мы мясо или рыбу без гарнира рубали. Раньше-то, как сейчас помню: и каша на завтрак, и макароны, и капустка там, свеколка… А сейчас – только хлеба в обрез, картошка и морковка, которая после Тьмы чуть не самая урожайная культура. Иная морковочка на полпуда потянуть может… А все остальное – грибы, мясо да рыба…

Я молчу. А чего говорить-то? Хотя… Это что же получается? Мы, значит, с голоду подыхай, сухари вместо конфеток малькам отдавать станем, а буржуи разные будут сидеть, обжираться, руки потирать и ждать, пока мы от голода загнемся?

– Я, товарищ председатель Тимуровского комитета, так думаю: раз у нас еды мало – надо ее у скандинавов забрать! – Я непроизвольно сжимаю кулаки. – Зарницу им объявить и вырезать до последнего. Там земля есть, и поля можно…

Я собираюсь развить свою мысль дальше, но меня останавливает Евграшин. Мягким движением он, словно бы по-дружески, толкает меня в плечо и поворачивается к Бугрову:

– Вот, Алеша, именно об этой реакции я тебя и предупреждал. Смотри: глаза горят, кулаки сжаты, аж костяшки побелели. Четыре зарницы прошел, пятая ему – нипочем! Э-эх, Борис, – это уже ко мне, – да было б у нас таких, как ты, хоть двадцать тысяч – так бы и сделали. А как прикажешь поступать, если ребята вроде тебя – на вес золота?

Доброе слово и кошке приятно! Я расслабляюсь, и тут вдруг Бугров, совершенно не меняя своего мертвого выражения лица и не отводя своего мертвого взгляда, нагибается к столу и вытаскивает из него бутылку:

– Давайте-ка, мужики, выпьем по сто боевых. За то, чтобы на будущий год – в Артеке!

Если бы этот новогодний, хотя, в общем-то, вполне обычный тост произнес кто-нибудь другой, а не Бугров, которого скандинавские солдаты уже в пятнадцать лет прозвали «Вита дёден», когда он, командуя летучим звеном лыжников, наводил ужас на маатилы, кили, утпосты и прочие стады, я бы окончательно расслабился и выпил бы свои сто грамм без задней мысли. Но тут…

– И верно, – присоединяется Евграшин. – Давайте-ка мы с вами, ребята, выпьем за то, чтобы древняя столица пионеров всего мира снова зазвенела пионерскими голосами!

Мы чокаемся старинными рюмками, еще из Чехословакии, и опрокидываем их содержимое в себя. Э-эх! Хоть и говорят, что «первая – колом», но к данному напитку это явно не относится. Это вам не «Советская пионерская», не «Столичная пионерская», даже не «Особая комсомольская». «Гвардейская» – до сих пор пробовать не доводилось! Говорят, что есть еще какая-то «Большевистская», но вряд ли она лучше, чем эта. Тонко отдает медом и, кажется, морошкой, а запах! М-м-м, вкусно…

– А вот скажи нам, Борис, как по-твоему: есть шанс Артек увидеть или нет?

Вот-вот, поэтому-то расслабляться в такой компании и нельзя! Не успели еще по первой, а Бугров – смерть белая – уже с вопросиками политическими. Ну, и что вот ему отвечать прикажете?..

– Так разве он не сказка? – невольно вырывается у меня.

Ой! Эти двое уставились на меня так, словно две холодные струи в лицо ударили. И даже взгляд от этих двух пар глаз, нацелившихся на тебя, точно орудийные стволы, отвести нельзя.

Евграшин смотрит внимательно, изучающее, а Бугров – тяжело, оценивающе. Так неуютно, как под прицелом этих взглядов, я еще никогда себя не чувствовал… Даже когда у меня, еще в минус втором отряде, запрещенную книгу нашли… Черт меня тогда дернул в поиске эту книжку с цветными картинками подобрать! Название – не по-нашему – «COSMOPOLITAN», а текст – по-русски. И описывалось там, что девчонкам в ребятах нравится. И девки там – в раздельных купальниках или в таких… не знаю, как оно называется, но все такое… полупрозрачное… Вот и не сдал тимуровцу, а хранил… Отчитывали меня на совете дружины ого как! Со стыда готов был сквозь землю провалиться. Когда к двум месяцам без личного времени приговорили – даже не испугался и не расстроился, а только рад был, что разбор моего дела закончился… Но тут…