С таким доводом мог поспорить только Ал. Он, как никто другой, чувствовал опасность эксперимента. Он даже верил в бога только потому, что так мог верить в дьявола или беса, или кого-то с похожим именем, и это могло объяснить суть его беды. Только вот наука и религия плохо сочетались, как все знали на примере Средневековья.

– Я настроен скептично. Если бы не утомительная погоня, я бы нахуй всех послал. Всё это, конечно, не так ужасно, как ядерная бомба, но пользой и не пахнет.

– С тобой всё вполне понятно. Надеюсь, когда-нибудь прочитаешь, что врачи научились пересаживать мозг или восстанавливать память после инсульта. А в центре всей группы я. Тогда понимание науки и открытия ворвётся в твою маленькую жизнь.

Возможно, Миша слышал разговор или часть разговора, но Ал заметил его только сейчас. Хотя не было причин прекращать, оба запнулись, словно обсуждали заговор против прочих. Мая развернулась, проходя мимо Миши, шумно выдохнула, точно кошка выражала недовольство.

На пару секунд остались лишь Ал и Миша. Вероятно, время эксперимента ещё не пришло: Миша тоже развернулся и ушёл. Оживитель снова остался один. Почти один, если учитывать старого друга в холодильнике.

Пока Ал блуждал, остальные занимались чем-то отдалённым. А потом настала минута радикальных действий. Бандиты собрались в комнате с холодильником. Под руководством Маи они достали замороженного. С каждой секундой ощущение реальности становилось всё слабее; Ал вероятнее бы поверил, что нацепил очки дополненной реальности и находился внутри симуляции мира.

– Классная помада, – вырвалось у него, когда Мая в очередной раз огрызнулась на кого-то.

– Говно, а не помада. И секунды нормально не держится. Задумаешь накрасить губы, Шанель не бери.

Бандиты чуть растерялись, чуть рассмеялись. Они уже привыкли к дерзости молодого гипнолога. Ал бы с таким человеком не сработался, хотя шутка и получилась отличной.

Смута лежал на столе. Через время лёд начал превращаться в воду, подгоняемый обогревателями. Где-то Алу попадалась передача про разморозку людей. В ней говорили, что заморозить человека не так сложно, как разморозить без последствий. Ну, в этот раз общее правило не значило ничего.

Скоро тепло преобразило бледную кожу до почти человеческой. Уже нетрудно было узнать давнего друга. Значит, скоро придётся творить зло.

– Пёс, которого мы с собой взяли, до сих пор нормальный, – к Алу и ко всем обратился Миша. – Будем надеяться, что эта херня не заразна, а то неохота всех вас сожрать.

Легко потянув Зубило за собой, Ал подошёл к Мише:

– Когда буду колдовать, нужно, чтобы кто-нибудь пальнул в потолок. Зубило, держи ствол наготове. Только заранее не предупреждай. Просто ебашь наугад.

Оба удивились, но не торопились говорить. Начинали привыкать к странностям. Ал вопросительно кивнул Зубилу.

– Зачем? – Миша не выдержал первым.

– Просто надо. Считай, что это помогает сконцентрироваться. Зубило, я на тебя надеюсь.

Кому ещё, как ни бандиту, не расстающемуся с пистолетом, поручать такое? Ал не сомневался в решительности его, но не забыл бы.

Всё готово. На столе лежал Смута. Сейчас ему не к лицу было имя Валера или статус дяди. Смерть, холод, а потом тепло озлобили и утомили лицо, даже слабый румянец от обогревателей не смягчал черт.

– Прости, если что. Надеюсь, ты видел, что я пытался не оказаться здесь. Просто твои шавки те ещё ебланы, – шептал Ал так тихо, что никто не смог услышать.

Он встал в луже. Хорошо, что зло не завязано на электричестве, подумал Ал, услышав хлюпанье. Начался каскад плохих мыслей. Он оживлял плохое в памяти, пытаясь оживить мертвеца в мире. Если предположение верно, то этого всё равно не хватит, но окажется нужной подготовкой.