Эйден рано узнал, что такое ненависть. И пусть Вигго говорил, что это очень сложное слово, для полного понимания которого нужно прожить не один десяток лет, Эйден был с ним не согласен. Он прекрасно во всем разобрался с первого стакана теплого молока. Молочная пенка. Она была настолько ужасна, что сильнее нее возможно было ненавидеть только скучную работу. А если где-то в словаре существовало слово, способное описать отвращение лучше, чем ненависть, то именно это слово Эйден испытывал к скучной работе, которая у него к тому же не получалась. К сожалению, большая часть его жизни состояла из такой работы.

Сбор и заготовка звездной пыли были внеурочной обязанностью учеников. Рано утром ветер поднимал в небо ярко сиявшие облака и гнал их по миру. Золотые вихри высоко кружились над головой, даря свет и тепло. К вечеру ветра утихали, звездная пыль оседала перламутровой дымкой, и наступала холодная, темная ночь. Все в мире было пропитано волшебством, однако добывали его из земли.

Волшебство было великой тайной. Изначальной загадкой мироздания, ответ на которую мог даровать силу вершить невозможное: сдвигать тысячелетние горы, повелевать ветрами и чихать с открытыми глазами. Как именно? Никто не знает. Ведь сакральный секрет веками бережно охранялся мастерами. Под страхом сурового наказания непосвященным было запрещено прикасаться к волшебнизмам, корпус которых для большей надежности всегда красили черной краской. Таким образом, сама ночь, являвшаяся прародителем смерти, помогала оберегать таинство сути волшебства.

Завесу мистерии для учеников мастерской тоже поднимать не спешили. Дети долго и усердно работали, чтобы их неокрепшие души смогли принять тяжелое бремя жизни священнослужителя. К своим десяти годам Эйден держал в руках не более десяти волшебнизмов, одним из которых был сепаратор.

Сепаратор относился к простейшим волшебным механизмам и использовался для заготовки звездной пыли. Он состоял из круглой стеклянной колбы и маленько черной крышки. Размещать в подобном банальном предмете волшебство было почти неприличным.

Эйден вздохнул и вытащил свой сепаратор из заплечной сумки. Мальчик зачерпнул пригоршню земли и слегка расслабил ладонь, позволив темно-серой сухой струе осыпаться сквозь сжатые в кулак пальцы. Пыль, да и только. Хоть бы искорка проблеснула. Но нет, земля стекала в банку, оставляя на руке Эйдена запах грязи и обиды. Дурацкая звездная пыль и дурацкий сепаратор, белая риска на стеклянном боку которого просила заполнить емкость ровно до середины. Эйден захлопнул крышку прибора и с силой его встряхнул. Ничего. Лишь колба слегка помутнела от пыли.

– Дай я тебе помогу, – громко шепнула Кассия.

Доброта Кассии была невероятно проворной, поэтому в следующую секунду сепаратор Эйдена очутился в руках девочки. В стеклянной колбе заплясал хаос: емкость заволокло серой пеной, но через мгновение в центре миниатюрной бури вспыхнула и погасла золотая искра. Словно кошка подмигнула в темной комнате. Очень грязной и пыльной комнате, в которой бушевал веник. Прошло еще немного времени и золотых проблесков появилось намного больше.

Сепаратор и должен был так работать. От тряски верхний слой почвы разделялся на тяжёлую землю и летучую звездную пыль, которая, освободившись, начинала сиять. Земля толстым слоем оседала на дно колбы, и золотой вихрь кружил над ее поверхностью. Совсем как в реальном мире.

В руках Кассии сепаратор жалобно звякал, моля о пощаде всеми железными винтиками своей отсутствующей души. Работа была давно сделана – за прошедшее время из земли можно было вытрясти не только звездную пыль, но и тайны сущего вместе с рецептом шарлотки. Тем не менее остановить Кассию, вставшую на путь бескорыстия, было практически невозможно.