Тем временем Мигирапал, оставшийся на берегу по приказу Нанайи, стал прислуживать ей и Энси во время утренней трапезы. Прежде всего вместо стола он разложил на земле белую овечью шкуру. Достав из мешка три лепёшки, на одну он высыпал очищенные от пыли финики, а две другие порвал на части и сложил горкой. Пока они ели, юноша стоял и следил за тем, чтобы в небольших мисках не заканчивалось пиво, в которое жрец и его спутница макали кусочки хлеба. Когда они насытились, Нанайя предложила Мигирапалу присоединиться к их завтраку, а не дожидаться отца:

– Присядь, отведай и ты своих фиников.

– Благодарю, госпожа! – не стал отказываться молодой плотовод. У него в самом деле сильно сосало под ложечкой, а наблюдая за тем, с каким аппетитом Энси поглощал смоченный в пиве хлеб, он едва успевал сглатывать слюну. Стараясь, однако, не подать виду, он размеренными движениями положил большой чёрный финик на кусок лепёшки и, немного откусив, принялся его медленно пережёвывать. Съев, наконец, первую порцию, юноша всё так же спокойно и с достоинством наполнил на треть отдельную миску пивом и отпил из неё. Затем он повторил всё это ещё несколько раз, пока на импровизированном столе не осталось ровно столько же, сколько отведал он сам.

– Благодарю, госпожа! – ещё раз вежливо повторил он и попытался подняться, чтобы сходить за отцом, но Нанайя остановила его.

– Постой! – её горячая рука с длинными тонкими пальцами коснулась его запястья и задержалась там. – Твои манеры не соответствуют твоему происхождению. Они не похожи на поведение твоего отца. У тебя был хороший учитель?