Кортик? Хрупкое, тонкое лезвие, неудобная рукоять. Очень странный выбор. Но Семенычу можно верить. Помимо огромного опыта, судмедэксперт обладал врожденным чутьем. Хм, выходит, оружие офицера? Хотя нынче при желании можно купить все что угодно. Главное – знать где.

Сделав пометку в ежедневнике – не забыть пробить по базе все происшествия, в которых фигурируют кортики, – и аккуратно сложив на заднем сиденье пиджак, Лучко вырулил со стоянки и, влившись в автопоток, медленно поехал по цветущему бульвару.

Снова чихнув, капитан плотно прикрыл окно и с подозрением посмотрел на усыпанную сережками ольху. Та вся затрепетала – то ли от тяжелого взгляда, то ли от внезапно налетевшего ветерка.

По просьбе Лучко Глеб отправился в сторону метро «Аэропорт» по указанному в эсэмэске адресу: Эльдорадовский переулок, дом 5. Следователь уже ждал его у подъезда.

– А ты, небось, и не знал, что в Москве есть такая улица? – вместо приветствия поинтересовался капитан.

– Если честно, не знал. Ну и как? Название себя оправдало? Нашел сокровище?

– К сожалению, нет. Хотя очень рассчитывал. Здесь жил реставратор Пышкин, которого мы подозреваем в соучастии в похищении икон. Ему кто-то звонил, находясь недалеко от Кремля, в день и час похищения иконы. С того же анонимного номера ему звонили и в ночь ограбления Третьяковской галереи.

– А где же сам хозяин?

– Пустился в бега. Ищем. Но ты проходи, осматривайся. После переговорим.

В квартире было полно народу: деловито и методично ведущие досмотр оперативники, обвешенный камерами фотограф и неловко переминающиеся с ноги на ногу понятые.

Чтобы никому не мешать, Стольцев отошел в сторонку и принялся разглядывать библиотеку. Затем его внимание привлек письменный стол. Он был доверху завален книгами, некоторые из которых были Глебу хорошо знакомы. Он сразу же узнал обложку редкого нынче издания «Естественной истории» Плиния Старшего.

– Судя по частицам краски, по крайней мере одна из украденных икон какое-то время находилась здесь, – сообщил Лучко, входя в комнату.

– А где же она теперь?

– Хороший вопрос.

– Я могу чем-то помочь?

– Ага. Советом. Подойди-ка, я тебе кое-что покажу.

Капитан жестом циркового иллюзиониста сдернул пластиковый чехол с возвышающейся в углу конструкции:

– Что это, по-твоему?

– Какой-нибудь навороченный сканер?

– Почти. Это рентгенограф.

– Рентген?

– Ага. Как думаешь, зачем вору, укравшему древнюю икону, понадобилось просвечивать ее рентгеновскими лучами?

– Может быть, для подтверждения подлинности?

– Допустим. А еще версии есть?

– Что, если этот аппарат вообще никак не связан с пропавшей иконой?

– То есть ты полагаешь, что хозяин просто подрабатывал рентгенологом-надомником? А вот и нет. Мы уже пробили серийный номер устройства. Его взяли в аренду за сутки до похищения кремлевской «Богоматери».

Глеб задумался.

– А что, если преступники ищут способ разобрать «Влахернетиссу» на части? Скажем, для облегчения транспортировки. Но при этом хотят быть уверенными, что сделают это с минимальными потерями.

– Разобрать на части? – заволновался Лучко. – По-твоему, такое возможно?

– Думаю, да. Иконы обычно клеили из нескольких досок, и рентген по идее должен показать, где находятся швы. А дальше уже дело техники – отделить восковое изображение от оклада не составит большого труда.

Капитан только чертыхнулся в ответ.

Лучко до позднего вечера все продолжал прокручивать в памяти последние события. Итак, украли вторую «Богородицу», в свое время привезенную одновременно с первой. Зачем? Кто-то убедился, что украл не то, что надо, и решил исправить ошибку? И для этого был нужен рентген? Или кому-то изначально понадобились сразу обе Влахернские иконы? Но кому и для чего? Возможно, речь идет о каком-то сумасшедшем коллекционере, любой ценой желающем заполучить образа в личную собственность. Неужели одержимость искусством может настолько пересилить инстинкт самосохранения? Или этот человек и впрямь надеется уйти от наказания после того, как покусился на святая святых – коллекции Кремля и Третьяковской галереи? Если так, то он полный псих.