«Помогите! Я влюбилась в преподавателя. Учусь на втором курсе, мне 19. Ему 35. Умный, невероятно интересный, талантливый, обаятельный. По нему вздыхает полкурса, хотя сам он ни с кем не заигрывает. Я постоянно стараюсь привлечь ксебе внимание: рвусь отвечать, вставляю реплики, задаю вопросы, пытаюсь спорить. В итоге он меня запомнил, стал звать по имени, но не более того. А я, представьте, не могу и дня прожить без того, чтобы не услышать его голос, не поймать его взгляд…

Подскажите, что делать? Как обратить на себя внимание? Был ли у кого-то из вас подобный опыт? Чем все закончилось?

Извинитезасбивчивый рассказ, сама не понимаю, что со мной происходит. А я, между прочим, довольно симпатичная, мужчины постоянно оказывают мне знаки внимания. Но кромеэтого человека мне никто не нужен. Умоляю, помогите советом!»

– Это ж прямо про тебя! – с торжествующим видом ткнув пальцем в экран, сказала Аня.

– Скажешь тоже.

– А мне кажется, слово в слово.

С делано безразличным видом Зина как бы невзначай потянулась к телефону подруги:

– И что же бедняжке советуют?

К разочарованию обеих девушек, некстати прозвеневший звонок оборвал назидательное чтение на самом интересном месте.

Уже смеркалось. Однако, несмотря на поздний час, рабочий день судмедэксперта Владислава Семеновича Семенова был в самом разгаре. Будучи «совой», Семеныч, как фамильярно звали его окружающие, нередко задерживался в морге далеко за полночь. Впрочем, особого трудоголизма сам Семенов в этом не видел – ему попросту некуда было спешить. Все лучшее, что случалось в жизни, если, конечно, случалось, происходило именно здесь – в морге.

В отличие от большинства людей, далеких от профессии, ничего зловещего или пугающего в общении с умершими судмедэксперт не видел. Даже наоборот. Семенов был убежден в возвышенности и богоугодности своего труда. Шутка ли, ведь именно морг был последним прибежищем упокоившихся душ, а самому Семенову в этом царстве теней выпадала почетная роль главного распорядителя. Коллеги, для наглядности покручивая пальцем у виска, называли его «первым после Бога». Семенов не особо обижался, а лишь туманно цитировал античную мифологию на соответствующую тему.

Брехливая, хотя и вполне ласковая сучка Сися, на пару с Семеновым охранявшая вечный покой усопших, зашлась лаем.

Ну кого еще там черти носят?

Ночным гостем оказался следователь Лучко.

– Здорово, Семеныч!

– Здравствуй, Витя! Чаю будешь?

Жидкость в замызганной эмалированной кружке, что судмедэксперт радушно предложил Лучко, своей крепостью и процентным содержанием танинов больше подходила для дубления особо жестких сортов кожи, нежели для приема внутрь. «Черный чай должен быть черным!» – любил повторять Семеныч и неукоснительно претворял этот лозунг в жизнь. Прекрасно осведомленный на этот счет Лучко от чая вежливо отказался. Как всегда не особо рассусоливая, он перешел к тому, зачем пришел:

– Скажи, а ты Кулагина уже смотрел? Того, что с ножевым?

Семеныч жестом обвел стол, аккуратно разложенный на нем инструмент и дымящуюся кружку с «чаем».

– Видишь, в процессе.

– Значит, ничем не порадуешь?

– Может, и порадую, но позже, – строго ответил судмедэксперт и выразительно показал глазами на дверь. Он предпочитал работать в одиночку. Ведь мертвые доверяли свои тайны только ему.

– Понял. Скажи, когда заехать.

– Хоть завтра.

Последнюю фразу Семеныч произнес уже сквозь натянутую на лицо маску.

Если в расписании за дневными лекциями шли еще и вечерние, то преподавателю в промежутке имело смысл основательно подкрепиться. Несмотря на все свое гурманство, Стольцев отнюдь не гнушался университетского общепита, чей относительно щадящий прейскурант приятно контрастировал с безбожной дороговизной окрестных забегаловок. Лучше поесть дешево и невкусно, чем дорого и невкусно, сам себя увещевал в таких случаях Глеб. Разделявший этот практицизм Буре почти всегда составлял Стольцеву компанию. Но иногда, по какому-то особому поводу, они покидали университетский городок и азартно опробовали то одно, то другое близлежащее злачное заведение из тех, что, подобно бабочкам-однодневкам, пачками открывались и почти тут же закрывались, уступая место очередным незадачливым соискателям призрачных мишленовских звезд.