Я глянул в окно. В темноте поблескивали сланцевые крыши кирпичных домиков. Я представил себе сидящего там кота, включенный газовый обогреватель, толстые лыжные носки (хоть и не знал, как они выглядят) и дымящийся утренний чай. Представил живых, веселых, обеспеченных родителей и шутки про зубную пасту, знакомых парней и речей Брайана Мартина.
Я осторожно открыл ящик стола. Под несколькими конвертами, блоком писчей бумаги и невскрытой упаковкой противозачаточных таблеток лежал объемистый дневник, плотно исписанный убористым почерком.
Я вдруг подумал о матери – на какое-то мгновение. А потом выкинул из головы и ее, и еще многое другое.
Утром я нашел в своем почтовом ящике письмо от доктора Вудроу, упитанного профессора, к которому приходил на собеседование.
«Уважаемый мистер Энглби, буду крайне признателен, если вы в ближайшее время заглянете ко мне в приемную (G 12), есть небольшой разговор. Если вас устроит, то во вторник, в двенадцать. Питер Вудроу».
И вот теперь я, как в то зимнее утро, стоял у знакомой двери. Интересно, а что стало с тем умником, пришедшим вместе со мной? С тех пор я его ни разу не видел.
– Прошу, – сказал профессор.
Очки у него сползли на середину толстого носа; седые волосы настоятельно требовали стрижки. Он указал на кресло, в котором в прошлый раз сидел Джеральд Стенли и задавал свои дурацкие вопросы.
– Как вам естественные науки? Неожиданный разворот для гуманитария.
– Согласен. Сперва было трудновато, пришлось нагонять, но сейчас вроде бы все нормально.
– Насколько мне известно, вы замечательно справляетесь. Еще не думали, чем займетесь после окончания?
Вудроу сидел за тем же столом, вновь листая мои бумаги.
– Нет пока.
– Иногда мне удается оказать содействие. Вообще-то в университете есть комиссия по распределению… Но в некоторых случаях я могу неофициально… подойти не так формально… Не хотите рейнского? Или хереса?
– Я не пью.
– Понятно. Вы считаете себя замкнутым человеком?
– Не больше, чем многие другие. У меня есть друзья.
Стеллингс, Джен.
– Вот и хорошо, друзья – это важно. Но главное – самодостаточность?
– Пришлось ей научиться.
– Хорошо, хорошо. Совсем даже неплохо.
Интонация была вежливо-бодрой, будто мы на каком-то банкете, и Вудроу надо выбирать между сырным суфле и апельсиновым поссетом.
Он закурил трубку.
– Вы владеете иностранными языками? Немецкий?
Французский? Русский?
– Не особенно. Немецкий и французский на уровне средней школы.
Конец ознакомительного фрагмента.