И вскоре Энди уже совсем потерял ориентир и просто начал слепо следовать за историком, стараясь от него не отставать. А потом они завернули в очередной узкий проход, уводящий куда-то вглубь, и теперь оказались в небольшом дворике – в каком-то спокойном, тихом месте, где уже никого не было.

Это был небольшой квадратный дворик (совершенно безлюдный и одинокий, но зато с хорошо украшенной елкой посередине – как и во многих дворах в этот период). И здесь были только обычные жилые дома, прижатые друг к другу вплотную, среди которых затесалась лишь какая-то одна невзрачная закрытая кафешка. И, судя по запорошенным снегом дорожкам, ведущим к этой кафешке, и таким же запорошенным одиноко стоящим пустым бочонкам, примостившимся рядом с ней, было понятно, что туда уже давно никто не заходил. А также было понятно и то, что это тупиковый дворик и что дороги там дальше нет.

– Мы что, заблудились? – спросил Энди.

– Почему заблудились? Мы как раз вышли туда, куда нужно, – и мистер О’Брайен кивнул на закрытую кафешку, давая понять, что идти нужно к ней. И, дойдя до нее, он достал ключ, лежащий в одном из пустых бочонков, и спокойно открыл дверь.

– А нам сюда можно? – осторожно спросил Энди.

– У них это вроде подсобки – для пустых бочек, – пояснил мистер О’Брайен. – Иногда ее даже не запирают. И она выводит прямо на ту сторону улицы. – И с этими словами он прошел внутрь. – Жильцы этим пользуются иногда, так что воспользуемся и мы.

И выйдя из подсобки с другой стороны, они оказались прямо через дорогу от Ковент-Гардена.

– Ух ты! – удивился Энди. – Так вот мы где!

После этих долгих заковыристых прогулок он наконец-то увидел что-то знакомое и наконец-то понял, где он находится.

– И мы уже на месте, – сказал мистер О’Брайен улыбнувшись.

– Так Ковент-Гарден – это и есть ваш рынок? – спросил Энди, пока они переходили дорогу.

– Скажем так: это рынок, который спрятан внутри рынка.

– Опять в какой-нибудь подворотне?

– Скорее, наоборот. Он находится в гуще толпы. В общем, сейчас ты и сам все увидишь.

И перейдя дорогу, они оказались в Ковент-Гардене. А Энди уже не терпелось узнать, что же там было такого необычного, чего он раньше не видел.

Тем временем на улице уже потихоньку начинало темнеть, и на рынке ощущалась особая атмосфера, которую нельзя было почувствовать днем. Площадь оживала. Везде загорались вечерние огоньки, и витрины начинали манить к себе особым мерцающим светом. Шумные толпы людей не спеша проходили мимо различных лавочек и рядов с палатками, и везде, где можно было купить сувениры или что-то съестное, они непременно останавливались и скапливались там с особым энтузиазмом, выстраиваясь в длинные очереди. И в довершение ко всей этой неспешной процессии где-то вдалеке раздавались приглушенные звуки скрипки, убаюкивающие своим спокойным лейтмотивом.

Оказавшись в толпе, мистер О’Брайен ненадолго остановился и начал выискивать кого-то взглядом.

– Ну вот смотри, – наконец сказал он, указывая на одного из торговцев. – Это, например, мистер Ллойд, наш местный старьевщик. И если нужно достать что-то необычное из наших дорожных вещей (по типу дорожных сумок, сундучков, фонарей и прочее), то первым делом мы идем к нему. Ну а для прикрытия он торгует обычными людскими вещами – вроде старинных часов или шкатулок, и люди у него даже что-то покупают.

И Энди увидел, как за небольшим столиком примостился какой-то старичок и торговал там разными старинными вещами, как это обычно бывает на блошиных рынках.

– А вон там, – продолжил мистер О’Брайен, указывая уже на другого человека, который стоял за стойкой бара и пил там кружку пива, – это еще один гном. И можно подумать, что он один из посетителей, и, в общем-то, он неплохо вписывается в общий антураж, но… нет, это гном. И в основном он помогает новым приезжим с обустройством: в общем, знает все лучшие места для заселения в Лондоне… И Патрик, скорее всего, нашел ваш дом именно через него, – сделал мистер О’Брайен небольшое отступление. И затем продолжил: – И вон ту парочку я тоже постоянно здесь вижу уже многие годы подряд, – и он кивнул в сторону пары торговцев (по всей видимости, мужа и жены), которые торговали чем-то вроде кроличьих шкурок.