– Тебе, Евгений Васильевич, место в нашей машине оставили. У Константина Федоровича полный комплект. Сядешь рядом с Геннадием Ефимовичем и его женой, если не возражаешь. – Я, разумеется, не возражал. И в знак согласия кивнул головой. Мне было все равно, в какой машине ехать. Все свои. Хотя… Не совсем всё равно. Моё «Я» рвалось в салон «Ниссана» к этой таинственной сказочной незнакомке. А твердо привитые нормы морали не допускали расслабления. Мое неестественное поведение, наверняка, заметили все. Как и во всех малочисленных коллективах, в нашем отделе, состоящем из шести человек, мы живем единой семьей. Все про всех знают и сопереживают. А Алексей Алексеевич, включая зажигание своего «Ауди», обратился ко мне загадочно-заботливо.

– По дороге Люссия разъяснит ситуацию и ответит на все твои вопросы. – Но в связи с нахлынувшим на меня с самого пробуждения потоком плохо усваиваемой информации я пытался сконцентрироваться и это обращение ускользнуло от моего внимания. С того момента, как мы тронулись с места, прошло около двух минут. В салоне, вероятно, от безмолвной тишины создалась неуютная напряженная атмосфера, так как все ожидали от меня вопросов. Гена разрядил это напряжение, и я в очередной раз вернулся к действительности.

– Ну чё, Василич, как памятник, вчера поправил? Зря отказался от моей помощи, вдвоем ведь сподручнее и быстрее бы сделали.

– Спасибо, Гена. Только мне ничего не пришлось делать. Теперь на кладбище есть бригада специалистов по оказанию ритуальных услуг.

– Да, я знаю. Только они ведь не бесплатно работают. Я б тебе помог, и ты бы сэкономил.

– Тебе бы только куда-то налево увильнуть, лишь бы налили, а дома ничего не делаешь. – По натуре молчаливая Таисия, жена Геннадия, сейчас выплеснула на мужа накопившиеся эмоции. По укоренившейся с советских времен привычке она надеялась на поддержку и влияние общества в нашем лице на исправление незадачливого мужа. Гену мы знаем как скромного, даже в какой-то мере стеснительного и трудолюбивого человека. Выезжая всем нашим коллективом на пикник, он всегда все заботы по розжигу огня, уходу за очагом и приготовлению шашлыков взваливает на себя. У каждого человека есть какие-то слабости. Гена никогда не откажется пропустить лишнюю стопочку. Однако он относится к тем людям, которые после отработанного не акцентируют внимания на своих затраченных силах, категорически требуя налить. Разумеется, он надеется, что перепадет, но если нет или нет возможности, то с добродушной улыбкой на лице смиренно соглашается. Сейчас они с женой остались одни. Их единственный сын уже выпорхнул из семейного гнезда. Отслужил в армии и куда-то уехал на поиски личного счастья. Мы, разумеется, Таисии сострадаем, но вмешиваться в личную жизнь ее мужа никакого права не имеем, и после ее реплики скромно молчим. Алексей Алексеевич, разряжая очередную напряженную ситуацию, обратился ко мне.

– А что там на кладбище серьезные проблемы были, Евгений Васильевич?

– Да ничего особенного, Алексей Алексеевич. Просто до Троицы решил навести порядок. Памятник немного накренился, да и ограду, столик, скамейку надо было привести в надлежащий вид. Время ведь летит незаметно, незаметно и Троица наступит. Вот и решил взять отгул, пока у нас затишье. – Все это время Люся молчала. Вероятно, искала подходящий момент для начала серьезного разговора, поскольку я так и не обратился к ней с вопросами.

– Слушай, Женя, для нас с Лешей ты как брат. И твоя Вера, и твоя дочка для нас были как родные. Да что говорить: Настя выросла у нас на глазах и была как дочка. И вот теперь их с нами нет. Пусть земля им вечно будет пухом. – Люся, хоть и не набожная, но перекрестилась. К моей жене она относилась с большим уважением, они даже были подругами. И наши дочки-одногодки тоже дружили. – Я до сих пор считаю себя виноватой в том, что в тот вечер не настояла остаться у нас ночевать и сама же вызвала им такси.