В день освобождения он покинет Англию и через несколько лет умрет в Париже – в нищете и одиночестве.

Во время суда, который изрядно занимал тогдашнюю бульварную прессу, Уайльд вместо того, чтобы отвергнуть все обвинения в духе «все это происки врагов и поклеп завистников», пытался проводить параллели с древнегреческими мудрецами-философами и их молодыми учениками. Он сказал, что тем, кто его судит, никогда не понять чистоты этой любви, – то есть фактически признал свою «вину». Таким образом, соперничали отнюдь не Ид и Суперэго. Уайльд ведь не считал, что поступает дурно! Его борьба, как и в платоновской «Апологии Сократа», развернулась между Эго, определявшим линию защиты, и внешним миром, которому эта линия не нравилась.

Как вы считаете, в конечном счете его Эго повело себя глупо? Да, и Уайльда, и Сократа признали виновными, посадили в тюрьму и, в общем, уморили. Но взгляните: потомки иноземцев, говорящих на совсем других языках, даже сегодня с огромным интересом изучают их жизнеописания и черпают в них вдохновение[29].

После того как мы столько говорили о морали, структурная модель, возможно, начинает напоминать вам кое-что из другой области:

● дьявол (Ид);

● религиозные правила (Суперэго);

● сам человек, который выбирает между первым и вторым (Эго).

Конечно, это довольно грубая аналогия. Попросту говоря, Ид – это не дьявол: оно, как выразился бы Ницше, «по ту сторону добра и зла»{11}.

Но еще важнее для нас другое различие: если для души верный выбор всегда заключается в следовании некоему набору религиозных правил, то для Эго, как мы видели на примере Уайльда, просто нет предопределенного «правильного» выбора.

Фрейд объяснил эту нашу гибкость, предложив новую интерпретацию аллегории «колесницы и возничего», придуманную, как вы помните, Платоном{12}.

Ид («Оно») – это конь, на сей раз без крыльев, который несется куда хочет, Эго («Я») – его всадник. Хороший всадник мастерски правит конем, превосходящим его по силе. Но для этого нужно порой ослаблять поводья и позволять коню идти куда ему вздумается. Главное – чувство меры. Если всадник даст коню чересчур много воли или, наоборот, не будет прислушиваться к его желаниям, упорно следуя навигатору, указывающему «верный путь», рано или поздно они оба окажутся в канаве.

Пожалуй, главное отличие Фрейда от Платона – в том, что он не слишком превозносит разум и мудрость. Иными словами, идеальный всадник – это не всадник, который выключает навигатор, спешивается, направляет свои стопы в ближайшую библиотеку, зарывается в философские фолианты и пытается приблизиться к божественному. Нет, идеальный всадник идет по стопам внешней политики Османской империи XIX века: баланс превыше всего. Как мы уже видели на литературных примерах, Эго использует определенные защитные механизмы для поддержания этого баланса и вытесняет в бессознательное все, что вызывает беспокойство.

Бессознательное? Да, Фрейд о нем не забыл – понятие бессознательного он собирался объединить с этой новой моделью…

Давайте разместим идеи Фрейда, которые мы обсуждали до сих пор, на новом айсберге. То, что мы называем сознанием…

1. Не единичная структура – оно состоит из параллельно работающих частей.

2. Мы осознаём гораздо меньше, чем нам кажется.

3. Даже та часть, которую мы осознаём, не вполне рациональна.

С первого взгляда становится ясно, что Ид не идентично бессознательному, а Эго не идентично сознанию. Бессознательное и предсознательное в той или иной мере охватывает каждый компонент. А вот со второго взгляда мы замечаем важную особенность: наш рассудок довольно текуч – в духе темы преображения, знакомой нам по мифологии. Содержимое одного отсека может легко перетечь в другой. Как это происходит?