– Здрасте всем!

– Здоро́во, мальцы!

– Мальчики, привет! Куда путь держите, красавчики? – проскрипела прокуренным голосом плечевая.

– Да нам бы до Кадыкчана.

– Тю! Тут вёрст сорок всего, я-то в Сусуман к корешу спешу. Должок у него ко мне имеется, хе-хе…

– А мне тоже в Сусуман. У меня муж там на зоне чалится.

– Му-уж! У нас есть му-уж? Ха-ха! Насмешила, бля, и кто у тебя муж? Первый конвойный батальон?

– Фонтан глохни! Чушок! – неожиданно властно рявкнула на фраера плечевая.

– Чё?! Чё ты щас, бля, сказала?! Да я те твою мохнатку ща с пастью местами поменяю!

И тут я увидел страшное. У Лёхи заиграли желваки на лице, глаза сощурились, а кулаки сжались. Это верный признак того, что мирное решение вопроса уже так же невозможно, как изобретение вечного двигателя. Огромный кулак со сверхзвуковой скоростью прилетел в губы блатного, огласив лес звучным щелчком. Блатного словно ветром смело на два метра от бревна, на котором он сидел.

Ошарашенный, сбитый с толку, он потерял свой вальяжный вид мгновенно. Перед нами валялся на камнях жалкий, сморщенный стручок, взгляд которого был наполнен не страхом, а ужасом и почтением. Тыльной стороной ладони он вытер месиво из соплей и кровавой пены и заскулил:

– Только не бейте, браты! Только не бейте! Больной я, браты!

– Что-о-о?! Это я-то тебе брат?!! – затрубил на всю тайгу Лёха. – Да я тя ща ка-а-а…

Едва-едва я смог обхватить друга за плечи, чтоб тот сдуру не искалечил убогого. Только разве удержишь этого здоровяка весом почти в центнер при полном отсутствии жировых отложений. Мне удалось лишь ослабить убойную силу носков лёхиных кирзачей.

– Мальчики! Курите? – пассажирка стояла, картинно уперев руку в бедро, а другой протягивала открытую пачку «Опала». Она явно запала на защитника её женского достоинства, обволакивая его искрящимися глазами и томно-игривой улыбкой. А ещё она была не дура и великолепный психолог. Мастерски погасила конфликт, и скоро мы уже мирно вели неторопливую беседу.

И… чёрт меня раздери! Не знаю, какими секретами владела эта женщина, но она вызвала во мне искреннюю симпатию и нешуточное влечение. Хотя, казалось бы, она мне в матери годится, да и «пробу на ней ставить некуда». Но если бы она хоть пальчиком поманила, я, не раздумывая, прыгнул бы к ней в постель. По сей день для меня это возникшее чувство остаётся неразгаданной тайной.

Говорила в основном она. И это был сто какой-то в моей жизни рассказ про гибель родителей в застенках от рук «легавых», детдом, малолетку, освобождение и замужество за капитана дальнего плавания. Работа балериной на сцене театра оперы и балета. Затем разлучница подстраивает кражу и подкидывает улики ей, чтобы её «низа́фиг», как говорят сидельцы, упекли на зону, а та прибрала себе красавчика-капитана вместе с его квартирой в центре Ростова и «Волгой» кремового цвета с оленем на капоте. М-да…

Как это так случается, не знаю! Но вскоре из-за крутого поворота прижима послышался шум приближающегося автомобиля, и в сумраке показалась «Волга» ГАЗ-21 кремового цвета… Я выпучил глаза, а Лось завалился на спину, сотрясаясь от хохота: «Ой, бли-ин! Нимагу-у-у! Капитан за тобой приехал!»

Свободных мест в машине было только два, и достались они, естественно, блатному и балерине. Самое непростительно заключалось в том, что мы даже не догадались попросить их оставить нам сигарет – так спешно они уехали. Дождь всё усиливался, костёр залило окончательно, а дрова безнадёжно промокли. Нас обоих колотило от холода мелкой дрожью, и я предложил Лосю, чтобы не замёрзнуть, как те креветки в наледи, хотя бы идти в сторону посёлка, чтобы как-то согреться. К тому же шанс встретить попутку всё ещё оставался.