– При определенных обстоятельствах я могу полностью погрузиться в чувства человека: почувствовать запах, который чувствует человек, ощутить вкус, который чувствует он, если ему больно, то и мне будет больно… Как-то так, понимаете? – закончила она и взяла со стола кружку, чтобы скорее сделать глоток кофе, будто у нее очень сильно пересохло во рту.

Он смотрел на нее из-под бровей. Потом поднял подбородок и начал почесывать шею.

– Я не верю в экстрасенсов, – сказал он с сарказмом.

– А я вовсе не экстрасенс! Это что-то связанное с особенностями работы нейронов в мозге. Ученые пока не могут точно исследовать этот феномен из-за недостатка испытуемых. Нас очень мало, и мы скрываемся, не хочется быть подопытной крысой, знаете ли, – она тяжело вздохнула, пытаясь унять дрожь в голосе, которая вдруг так некстати подкралась. – А еще некоторые просто не умеют это контролировать и сходят с ума. Таких людей в любом случае ожидает печальный конец: самоубийство или забвение в дурдоме.

– Не понимаю. Почему? – удивился Вуд. Он явно начал проявлять интерес. Возможно, ее рассказ не показался ему такой уж абсолютной чушью. Или она ошибается?

Кристина потерла лоб подушечками пальцев обеих рук, как будто у нее болит голова и ей хочется немного снять напряжение.

– Представьте себе, что вы все время чувствуете чужие эмоции. Вот этот человек, напротив вас, злой, и вы злитесь. А вот тот, справа, расстроен, и вы хотите рыдать вместе с ним. А в это же время, сзади, проходит девушка, которая безумно влюблена в своего парня и ревнует его к каждому столбу. А вот там, дальше, кто-то хохочет про себя, и вам вдруг так сильно весело становится. А если кто-то рядом хочет покончить с собой, то вы начинаете думать о вариантах, как это сделать, потому что внутри невыносимая душевная боль или тотальное всепоглощающее чувство одиночества, которое все сильнее и сильнее затягивает, как зловонное болото. Вас кидает от эмоции к эмоции, и это невыносимо, это сводит с ума, хочется это остановить! Кто-то, кто посильнее духом да поумнее, просто уезжает жить куда-нибудь подальше от людей. Предпочитает отшельнический вид жизни, когда рядом на десятки километров никого, чьи бы эмоции можно было почувствовать. А кто-то решает, что единственный выход – это прекратить раз и навсегда быть губкой для чужих эмоций. И прекращает. Прекращает существовать, – грустно закончила она и снова закусила нижнюю губу, которая начала предательски дрожать. Глаза ее наполнились влагой, и она опустила ресницы, быстро заморгала и, взяв со стола салфетку, приложила к носу, пытаясь справиться с нахлынувшими собственными эмоциями. Ведь у нее тоже были такие моменты, когда казалось, что уснуть навсегда – это единственный способ остановить мученья.

Он молчал. Переваривал информацию.

– Все равно не понимаю! – вдруг произнес он резко.

– Что вы не понимаете? – нахмурилась Кристина, все еще вытирая нос салфеткой.

– Как вы поняли, где находится серфингист? – он пристально посмотрел в ее большие зеленые глаза.

– Ой, я вам тут душу выворачиваю, а вы все о своем! – разочарованно выпалила девушка. – Я же видела его до этого, мы пообщались. И как-то все сошлось, что я вдруг тогда на парковке почувствовала то, что чувствовал он: резкая боль в голове, тошнота, острые камни, обдирающие тело, холодные брызги. Камни только со стороны обрыва, с другой стороны длинные песчаные пляжи. Вот и поняла, что он там. Живой. Был бы мертв, я бы не почувствовала ничего. Это была чистой воды удача и для него, и для меня. Такое случается крайне-крайне редко!